Газета Завтра 386 (17 2001) - [13]

В частности, по планам Генштаба, к концу текущего года в Чечне должны остаться лишь одна мотострелковая дивизия и дивизия ВВ МВД. Военные эксперты находят такое количество нереальным для обеспечения порядка. Они также уверены в том, что речь может идти не о выводе, а лишь о временном отводе частей на территорию Дагестана, Северной Осетии и Ингушетии, откуда при необходимости они могут быть заново оперативно переброшены в Чечню.

Будучи формальным руководителем так называемой антитерриторической операции, которую следует называть войной, Сергеев неизбежно понесет ответственность за колоссальное количество просчетов, допущенных командованием ОВГ за последние 20 месяцев.

Ясно, что Путин не простил маршалу многодневных и, если называть вещи своими именами, — преступных заверений, будто АПРК "Курск" будет поднят отечественными спасательными плавсредствами, никакой зарубежной помощи не потребуется и президент может спокойно загорать в Сочи.

Совет безопасности, правительство и президент воочию убедились в необходимости наконец НАЧАТЬ ВОЕННУЮ РЕФОРМУ и радикальную чистку генералитета.

Разумеется, Сергеев болезненно переживал сокращение родных ему ядерных сил России на 66 процентов по договору СНВ-2 и понимал, что в случае заключения договора СНВ-3 этот вид войск неминуемо будет и далее сокращаться.

Конфликт между консервативным министром и радикал-реформатором, начальником Генштаба, носит и сугубо карьерный характер. В то время, как Сергеев получал разносы от президента за множество "ляпов", допущенных в Чечне, Квашнин, вооруженный собственной аналитической службой (которой, как ни странно, лишен министр обороны), занимался "паркетной дипломатией", упрочивая личные позиции в правительстве и Кремле. Он точно выбрал время своей атаки на главу военного ведомства, причем закулисно провел предварительную серьезную артподготовку: осенью в отставку были отправлены 10 генералов, ставленников Сергеева, ведавших прежде всего системой управления оборонным заказом. В подтексте их отставок не только возраст, но и допущенный срыв закупок новейших модификаций военной техники — в том числе для контингентов в Чечне. Объективности ради следует заметить, что при общем развале оборонных отраслей и ВПК система управления оборонным заказом все же обеспечила в последние годы развитие новейших военных технологий хотя бы на уровне опытных образцов.

Тут необходимо сделать краткий комментарий реальных процессов, происходивших в последнее время в сфере ВПК и "оборонки". Мягко говоря, политика Минобороны в этой области была двойственной. Исходя из доктринального расчета на возможную полномасштабную войну, МО РФ продолжало субсидировать (или кормить обещаниями) множество дублирующих друг друга производителей военной техники и вооружений. Поддерживались на плаву два танковых завода, две вертолетостроительные фирмы, несколько разработчиков средств ПВО и т. д. Многие решения принимал один из 10 уволенных недавно влиятельных генералов МО РФ — А. Ситнов, который с 1994 г. отвечал за закупку вооружений и мог позволить себе финансировать заведомо малоперспективные проекты, основываясь не на финансово-экономическом анализе, а только на собственных личных предпочтениях. Это он проводил через министров обороны из года в год политику сохранения дублирующих производителей. Причем МО делало это сознательно, официально заявляя о необходимости сохранения всех конкурирующих систем вооружения и конструкторских школ. При этом реальных денег не получал никто: вместо конкретной фирмы-лидера, средства растекались по всему ВПК тонким слоем.

В итоге выжившая часть российского ВПК расслоилась на два сектора. Первый получал средства исключительно от Минобороны и сохранился благодаря особому отношению со стороны государства. В него вошли производители ядерного оружия и боевой техники специального назначения — космические средства и системы предупреждения о ракетном нападении и пр. Эти изделия не могли попасть в число экспортируемых по определению. Во второй сектор попали производители обычных вооружений, но за последние годы так и не получили от военного ведомства внятного объяснения: что именно нужно Российской армии, в каких объемах и сколько заказчик может за это заплатить? Однако у этих предприятий и фирм появилась возможность реального выхода на мировые рынки оружия, чем они и воспользовались.

В 1999 году весь оборонный заказ страны составил около 24 млрд. рублей. Профинансирован он был лишь на 90 % (около 800 млн. долл.). А валютные поступления от продажи оружия на внешних рынках достигли в том же году 3,4 млрд. долл. Иными словами, финансирование по линии Минобороны составило лишь около 20 % (!).

Таким образом, у оборонных предприятий появился альтернативный и более богатый заказчик, чем МО, — мировой рынок. Таков побочный эффект годами насаждавшейся политики МО и лично Ситнова. В результате внутренней конкуренции среди фирм-дублеров начался естественный отбор, на который МО, да и правительство РФ, просто не в состоянии влиять.

По оценке военных экспертов, из двух танковых заводов в России выживет нижнетагильский "Уралвагонзавод" — ему посчастливилось получить индийский заказ на 300 танков (около 1 млрд. долл.). А омский "Трансмаш" обречен на конверсию. Из двух конкурирующих систем ПВО большой дальности — С-300В (концерн "Антей") и С-300-П (фирма "Оборонительные системы") в живых останется последняя, получив зарубежных заказов тоже почти на 1 млрд. долл. Санкт-Петербургское объединение "Адмиралтейские верфи" построило на экспорт 10 подводных дизель-электрических лодок класса "Кило" и за счет вырученных средств смогло заложить строительство двух субмарин класса "Амур". Экспортные контракты с Индией и Китаем дали возможность ОКБ "Сухого" и серийным заводам развернуть работы над многоцелевыми истребителями Су-27. И таких фактов множество: за счет небольших, но стабильных контрактов продолжают функционировать производители противотанкового, стрелкового и авиационного вооружения.