Газета Завтра 382 (13 2001) - [9]

В результате вторая чеченская кампания потребовала для своего ведения практически все боеспособные части нынешней Российской армии. Но хотя военные в четвертый раз за последние полтора года провозгласили завершение собственно военной части антитеррористической операции, следует признать, что стотысячный воинский контингент вкупе с подразделениями всех видов спецслужб не смог справиться с уцелевшими двумя тысячами боевиков. Федеральные силы фактически контролируют только места собственной дислокации, да и то лишь в дневное время. Большинство одиозных полевых командиров остается на свободе. Через месяц боевики снова получат долгожданную "зеленку" — и борьба с ними растянется еще минимум на год. То есть решение чеченской проблемы пока лежит не столько в военной, сколько в политической плоскости. А многие наши политики заинтересованы в существовании такой “черной дыры” на территории России. Соответствующие настроения широко распространены и среди связанных с ними высших военных чинов.

Солдаты и командиры, которые проливали кровь в Чечне, теряли там своих боевых товарищей, просто не могут понять, чем обусловлено принятие очередной "программы возрождения экономики Чечни". Между тем, по словам касьяновского министра Елагина, на нее ассигнуется 14,4 млрд. руб., из них только 4,5 млрд. — из федерального бюджета, а остальные — за счет естественных монополий: МПС и РАО "ЕЭС России". Что подвигло на подобный жертвенный шаг господ Аксененко и Чубайса? Соображения государственного порядка или реальные коммерческие интересы? Армия устала бессмысленно воевать ради чьего-то кармана.

Если же территория Чечни рассматривается Кремлем как неотъемлемая часть Российской Федерации, армия вообще не должна там расчехлять оружие — это дело внутренних войск и спецслужб, даже потерявших прежний профессионализм в результате последних 4-х или 5-ти реорганизаций. Минная война, систематические теракты, расстрелы глав временных администраций — все это признаки партизанской войны, предсказанной нашими экспертами еще год назад. Россия получила свой Ольстер на ближайшие 10-15 лет, причем с более агрессивным экстремизмом,— если не принять кардинальных и весьма непопулярных в глазах российского и международного общественного мнения мер по образцу 1944 года.

Впрочем, этот конфликт, по большому счету, носит регулируемый характер, и его главная опасность в другом — "дурной пример заразителен". Коллега из МИДа говорил о неизбежном усилении военно-политического давления на Россию по периметру ее границ. Я позволю себе расширить данную тему. Прежде всего, не исключены новые провокации моджахедов по дуге "мягкого подбрюшья России": от Средней Азии до Кавказа. Я полагаю, что провозглашенные Путиным "превентивные удары" по базам моджахедов, развернутым в непосредственной близости от таджикских и киргизских границ, на деле могут привести лишь к эскалации конфликтов, способных обернуться новой Чечней, если не новой афганской войной. Если уж вы желаете противостоять массированному нашествию так называемых "исламских фундаменталистов", то надо в первую очередь создавать прочный союз с некоторыми азиатскими соседями. Прежде всего это Таджикистан, руководство которого понимает, что в случае экспансии извне его собственные вооруженные силы не будут в состоянии нести даже караульную службу. Узбекистан укрепляет свои границы и даже минирует их, в нарушение Норвежской конвенции о недопустимости подобных мер. Киргизия в ходе массовых нарушений моджахедами ее границ, захвата заложников и населенных пунктов также показала неспособность отстоять свой суверенитет без российской помощи. Однако создание "промежуточных" военно-политических союзов между этими среднеазиатскими республиками и Россией в настоящее время будет означать лишь дополнительный "налог кровью" без всяких гарантий интересов нашей страны. В этой ситуации подписанный договор с Таджикистаном о дислокации на его территории российской военной базы — это не только единственная, но и явно недостаточная мера Кремля.

Нужно понимать, что остаться в стороне от весьма реального военного конфликта в Центральной Азии с участием Индии, Пакистана, Афганистана, Ирана и, возможно, Китая, — России вряд ли удастся. Тем более, что за действиями Пакистана и талибов явно просматривается стремление США иметь и контролировать ту самую "дугу нестабильности от Косово до Филиппин", о которой справедливо говорил Путин,— с целью оказания мощного и дозированного давления на своих основных военно-политических конкурентов: Китай, Россию и объединенную Европу. Но если успешное участие наших Вооруженных Сил в подобном конфликте исключено, то с внешнеполитической точки зрения здесь открываются новые интересные возможности.

Необходимо сказать, что США, дестабилизируя военно-политическую ситуацию в мире, хорошо понимают, что сеют ветер и могут пожать бурю. Поэтому одним из главных приоритетов Америки стало создание системы национальной ПРО, подразумевающее выход из договора 1972 года. Уточню, что в военно-техническую плоскость этот вопрос может перейти не ранее 2005 года. У США пока нет реальных технологий для создания СОИ, а у России они пока еще есть. Так что за словами замначальника Генштаба Манилова о преодолимости любой системы ПРО, включая будущие разработки, есть конкретика. Еще в 1961 году наша страна впервые в мире осуществила перехват и поражение головной части баллистической ракеты, летевшей со скоростью 3 км/сек, специальным перехватчиком — противоракетой В-1000. Сегодня в России развернуты два поколения систем ПРО: Москвы и Центрального промышленного района. Это системы "А-35М" и "А-135", причем последняя рассчитана и на борьбу с нестратегическими баллистическими ракетами. Соответственно, опыт использования подобных систем был задействован и в разработке методов их преодоления. У американцев подобного опыта нет, и он вряд ли появится до рубежа 2010-2020 годов.