Газета Завтра 348 (31 2000) - [20]

А уж умением выжать из подневольных рабов лишний злотый (рубль, доллар) еврейские ростовщики отличались всегда. Их господство на будущей Украине в XVI-XVII веках вызывало постоянные восстания “против жидов и ляхов”. Спросите у современных евреев о том, что значит для них маленький украинский городок Умань...

Все это, вместе взятое и привело к резкому ослаблению Речи Посполитой, ставшей лакомой добычей для своих соседей и недавних вассалов. Видит Бог, не будь матушка-Екатерина родом из Гессен-Дармштадта, может, и осталась бы Россия в стороне от трех “разделов Польши”, в которых больше были заинтересованы Австрия и Пруссия. Но “вину” за исчезновение Польши с политической карты Европы того времени почему-то дружно валят на одну Россию. Хотя те же самые карты свидетельствуют: собственно польские и литовские земли достались вовсе не России, которая получила только территории (да и то далеко не все) древнерусских княжеств, захваченных польскими и литовскими феодалами после татаро-монгольского разгрома Руси.

И многочисленные польские восстания под лозунгами “борьбы за свободу” почему-то всегда инспирировались верхушкой польского общества, которая тем самым отводила на “москалей” недовольство и гнев собственного, обездоленного ею, народа, а потом тихо-мирно “уходила в кусты”, представляя “хлопам” расхлебывать кровавую кашу — до следующего восстания. И так без конца.

1794 год. Речь Посполита пережила два раздела, но еще существует как самостоятельное государство, хотя и в сильно урезанных границах. Так называемый “четырехлетний(!) сейм” наконец что-то делает в направлении назревших государственных реформ. Но тут же собравшиеся на Торговицкую конференцию ясновельможные магнаты аннулируют решения сейма и... обращаются за поддержкой к России. Новая межшляхетская смута превращается в “народное восстание против русских”, возглавленное отважным Тадеушем Костюшко. Результат предрешен заранее: зачинщики смуты отходят в сторону, восстание подавлено, следует III-й раздел Польши.

Нужно сказать, что захваченный в плен Костюшко был вскоре освобожден вместе с двенадцатью тысячами своих соратников и благополучно окончил жизнь на швейцарском курорте в 1817 году. Такую же мягкость “царские сатрапы” проявили и к ярому врагу России Шамилю — это “своих” разиных да пугачевых беспощадно четвертовали на площадях.

Так что миф о царской России как “тюрьме народов” следует оставить на совести советской историографии. Миф этот имел гораздо больше оснований в самой России, чем в Финляндии и той же Польше, где никогда не было “расейского” крепостного права, действовала конституция и так далее, и тому подобное.

Но — по порядку. После Аустерлица до Польши добрался Наполеон. Вдохновленная его посулами прекрасной Анне Валевской о “велькой Польше от можа до можа”, шляхта двинула в Россию целый корпус под командованием Юзефа Понятовского. Чем кончилась эта авантюра, известно каждому школьнику. А вот о судьбе остатков этого корпуса и судьбе самого Понятовского знают, возможно, не все. Отважный польский князь и генерал последовал за Наполеоном в Саксонию, где участвовал в “Битве народов” под Лейпцигом в 1813 году. После поражения Наполеон присвоил Понятовскому звание... маршала Франции и доверил ему стать арьергардом своей бегущей армии, чем обрек на гибель и новоиспеченного маршала и его храбрых улан.

Попутно заметим, что это была не первая хитрость императора. Несмотря на то, что Понятовский верно служил ему с 1806 года, Наполеон год спустя вместо “Великой” создал “герцогство Варшавское”, где польскому полководцу отводилась опереточная роль “военного министра”.

Между прочим, Александр I обошелся с поляками весьма милостиво. Хотя Венский конгресс 1815 года произвел “передел” Польши — Познанщина была передана Пруссии (видимо, за особые заслуги Блюхера, который в решающий момент подоспел-таки к сражению под Ватерлоо), а некоторые другие территории отошли к вечно битой и незадачливой Австрии — само “герцогство Варшавское” было сохранено и в несколько усеченном виде, под названием Королевства Польского, отдано России. После таких деяний в глазах польских экстремистов все “передельщики” оказались хорошими. Плохой — лишь Россия, которая, между прочим, в том же 1815 году великодушно предоставила Польше конституцию — несмотря на ее союзничество с Наполеоном.

1830-31 годы. Снова восстание, которое перекидывается на территорию Западной. Белоруссии и Правобережной Украины. Подавлено. В результате царь отменяет дарованную в 1815 году конституцию, а возмущенный аппетитами восставших (все та же “великая Польша от можа до можа”) Александр Пушкин пишет свою знаменитую отповедь “Клеветникам России”, чем очень обижает гордого Адама Мицкевича.

1863-64 годы. Опять восстание. Царь “устал от поляков” и соглашается на проведение аграрных и других реформ. Потом следует новая серия восстаний — Краковское, Познанское и др. Но суть их примерно одна и та же: “за свободу”, “против гнета царского самодержавия”, “за Великую Польшу”.

Наконец, “Советское правительство признало за польским народом право на самоопределение и аннулировало все договоры царского правительства о разделах Польши” (СВЭ, т.6, стр.442). Казалось бы, ничего, кроме благодарности к восточному соседу, польские правители после такого акта доброй воли уже не должны были испытывать. Не тут-то было! К власти пришла реакционная буржуазия во главе с Юзефом Пилсудским — тем самым, который в Первую мировую воевал против России, командовал польским легионом со стороны Австро-Венгрии. Он-то и стал основным вдохновителем (имея, конечно, за спиною Антанту) похода против Советской республики весной 1920 года. Напоминать читателю об идее похода? Правильно — все та же, “от можа до можа”. Белополяки стремительно захватывают Минск, Киев... Тут не выдержал даже прославленный генерал Брусилов и выступил с “Обращением к русским офицерам”. Это был пламенный призыв защитить Отечество, созвучный разве что воззванию Минина и Пожарского. В ответ свыше 14 тысяч(!) царских офицеров вступили в Красную Армию.