Газета Завтра 341 (24 2000) - [23]

Которую зиму подряд в самом центре города сидит и в крепкий мороз без шапки на седой голове старик. По возрасту ему за семьдесят. Какая беда выгнала на улицу? Страшно. Не дай судьба, думаешь, самому на его месте оказаться. У дверей магазинов на центральных улицах — здесь покупателей больше — просят на хлеб старушки. В магазинах — тут теплее — подходят и просят на пропитание дети. Как одет этот слой людей? В старое, где-то (на свалках, из четвертых рук?) подобранное рубище — спецодежду крайней нищеты победившего ельцинизма.

Вот шуба тысяч за много. Костюм за тысяч несколько. Поверх блестящий автомобиль, за ним сразу несколько автомобилей. Впереди и позади милицейские с мигалками, и регулировщики на всех перекрестках по пути следования останавливают перед кортежем людей. Так выглядит в провинции только "радетель народа", губернатор. Какие булки ему режут и живет в условиях он каких — запрещено узнавать, государственный секрет. Зато не запрещено слышать, как в очередной речи он Шаляпина называет Сергеем Ивановичем, а после криков из зала решает: — "Что? Федор Иванович? Ну, пусть будет Федор Иванович". Да, как говорится, и на том спасибо — дозволил Шаляпину...

Вот еще пример из бытовой культуры как способа репрессии, унижения и наказания. "Он — директор завода, а я, начальник участка, пришел к нему в кабинет в джинсах. Он долго орал на меня, как я посмел прийти в джинсах, выгнал из кабинета и дела не решил".

Почему-то в вятской провинции редко попадается обращение на "вы". На "ты" начинают разговор со всяким незнакомым человеком,— если он не большой начальник ну хотя бы по одежде. Так рванувших из грязи в князи, в господа приостановил народ, не желающий еще одного унижения. Обращения "господин" в провинции не слышно, регулярно оно применяется в канцелярских документах чиновниками по отношению друг другу. Военные твердо оставили в обращении слово "товарищ" и изменений не пробовали вводить. Им не до спеси, им воевать приходится. И совести, наверное, у них побольше, братства по общему делу.

Культуры наворовавшихся, нажившихся на общей беде и тем переменившихся в сторону зла — у русских не вызрело. И вот результат — бесчисленные копии "Санта-Барбары": те же овальные проемы в стенах квартир, и сами квартиры "как у них" — в два, в три этажа, те же полукруглые лестницы наверх, полуовальные залы с толстенными диванами и креслами, светильниками, скучными стерильно белыми обоями, перламутровыми унитазами с элементами античной архитектуры, "как там, у этого, ну у Билла, по видаку про него смотрел". А продолжением просевших в скучноту грузных жен — худощавые девочки в саунах на стороне, оплаченные как обязательное приложение к водке и шашлыкам.

"Новые русские" потерялись в эстетике, как африканцы в тайге, — впитав диванно-телевизионное "воспитание", не понимая психологической сущности архитектуры, ее глубинного и постоянного влияния на человека. От их пластмассовых стен и подоконников, оклеенных "мрамором" синтетики, от штампованных подвесных потолков, одинаковых в США, Венгрии, Италии, Мексике,— летит мертвая тончайшая пыль тоски. Ведь потолки эти штампуются из мусора: материал для них — макулатура. Здесь же пылятся пластмассовые пальмы и вечные букеты цветов, пахнущие колбами лабораторий и формулами органической химии. А продолжением этой заемной отупевшей эстетики становится отупение человека, обложенного чужеродностью. Но шут с ними...

Почти полное падение бытовой культуры в провинциальной жизни на самом деле смертельно опасно,— каждый праздник, каждый месяц происходит одна и та же чисто бытовая трагедия: муж и жена, или сожители, или знакомые. После распития водки один другого убивает ножом, топором, бутылкой по голове. На что человек культурный вряд ли способен: разумность жизненная остановит.

Те, кто задумывал погубление России ельцинизмом,— люди умные, и учли они многое. Именно через бытовую культуру прошел удар, остановивший тысячи заводов и фабрик по всей России, толкнувший миллионы людей в нищету безработицы. Еще до горбачевщины началось активнейшее и регулярное вбивание в головы: все товары, сделанные на наших заводах и фабриках,— плохие, а сделанные за границей,— отличные. И шел в СССР действительно хороший "импорт", оплаченный не только советской нефтью, но и специальными госпрограммами Европы и Америки — нам показывали капитализм с человеческим лицом. Наверное, постепенно станет известно, за какие суммы взяток и кем конкретно останавливалась отечественная промышленность — специально для того, чтобы именно в Россию сталкивать любые товары: от носков и зубных щеток до самолетов и заводского оборудования. До совместной с американцами космической станции, где мы хозяевами уже не будем — после нашей "никуда не годной", отлетавшей в Космосе несколько не заложенных при проектировании сроков. Вот что такое "психологическая разработка" обыкновенной бытовой культуры. Понятно, просчитано и сделано. Людьми, понимающими и музыку Чайковского, и успокоение для души, всегда идущее от чистого, теплого русского снега.

Русские мыслители, где вы? Когда ваше действие обернется для Родины единственно требуемой мощью, — мощью расцветания всех сторон ее?