Газета Завтра 331 (14 2000) - [20]

Бригада усталая, потрепанная, но не разбитая, с честью выполнившая боевую задачу, построилась в каре на взгорке перед палаточным лагерем. Генерал Будников вручал отличившимся грамоты, знаки "За отличие в службе", ценные подарки. Комбриг Фоменко получил часы. Очередные, четвертые, за эту кампанию. Те, что вручил ему Казанцев, Геннадий Дмитриевич подарил комбату подполковнику Александру Беликову, другие — от администрации президента -— замначштаба бригады подполковнику Василию Атамасю. Своим боевым товарищам говорил при этом: "Все, что могу..."

Есть у него часы и от министра внутренних дел, и еще одни, роскошные и дорогие, какие дарят как дополнение к Золотой Звезде. Часы нынче — самый расхожий подарок, вещь, каждому необходимая, полезная.

И то верно: без точного хронометра командиру воюющей бригады никак нельзя. Сутки наполнены спрессованными минутами. Цена даже одного иного мгновения на войне страшно высока. А его бригада не выходила из боев неделями. Сколько смертельно опасных мгновений вместили те дни?..

"Возьми в пример себе героя" — банальный, вроде бы, затертый в бесчисленных повторениях призыв. Но вот нынешние слушатели Академии Генерального штаба полковники Владимир Афонин и Сергей Бубенчиков именно к Фоменко приехали за боевым опытом. Несколько дней ходили за ним по пятам: выезжали на боевые операции, присутствовали на совещаниях, зарисовывали схемы. Геннадий Дмитриевич стоически выдерживал визиты гостей. В бригаде кто только ни побывал: представитель правительства России в Чечне Н.Кошман и небезызвестный Беслан Гантамиров, министр культуры России В. Сидоров и священнослужители, проверяющие прокуроры и советчики-психологи. Про телевизионщиков и газетчиков и говорить не приходится — несть числа... Фоменко ровен со всеми, терпим. Всеобщее пристальное внимание вполне объяснимо. Во-первых, софринская ОБрОН — часть, известная, можно сказать, легендарная. Своего рода "фирменный знак" не только Московского округа, но и всех внутренних войск. Всегда на острие событий, всегда на передовой. А теперь и комбриг — Герой России, личность незаурядная.

Так распорядилась судьба, что принял он бригаду в очень тяжелые времена и повел ее, что называется, с марша — в бой. Потери, которые софринцы понесли в Грозном, — удар для всех тяжелый. А каково командиру, ответственному за все, за каждого солдата? Да если еще начнут за глаза, злым шепотком винить именно его. К чести софринцев, ни один из офицеров, прапорщиков и солдат не высказал упрека своему боевому комбригу. Не может быть упреков командиру, кто пресловутые тяготы и лишения несет на войне бок о бок с солдатом, как все, рискуя собственной жизнью...

Он служил на высокой должности во внутренних войсках Украины, но там не остался, когда распался Союз. Он вполне мог бы благополучно устроиться подальше от "горячих точек". Но согласился на полк в Дагестане, с понижением. Знал прекрасно, что там уже "припекает", что полк только-только формируется в боевой коллектив. Смешно сказать: выставили заставами вдоль горной чеченской границы на фронте в несколько десятков километров, вооружив, кроме стрелкового оружия... резиновыми палками. Получив сигнал о замеченном с заставы бронеобъекте противника, он приказывал своему артвооруженцу подполковнику Галееву: "Рафаэль Рахимович, хватай гранатомет и на "газоне-шестьдесят шестом" дуй на заставу". Неделю так и воевали, с единственным РПГ-7. Фоменко, инициативный и контактный, быстро наладил взаимодействие с пограничниками, не отстал от командующего тактической группировкой, пока не получил СПГ, АГСы, "Мухи", "Шмели", стереотрубы. Тогда господствующие высоты от Хасавюрта до Алмака были нашими. Бандиты в районе Зандака и других чеченских сел это хорошо знали, особо не рыпались. Полк держал границу до конца 96-го. Чем обернулось то пресловутое "хасавюртовское замирение" — теперь всем известно.

Войска ушли тогда из Грозного, чтобы ровно через четыре года сюда вернуться. Самый тяжелый для софринцев бой был 29 декабря в Старых Промыслах. Бой на всем протяжении рубежа, занимаемого бригадой, бой с утра и до темноты. Моджахеды засели в подвалах пятиэтажек, стоящих крепостной стеной на фоне домишек частного сектора. И сегодня тяжело вспоминать участникам того боя, "как мы их били, как доставалося и нам".

Бригаду, едва вышедшую из боя, как палочку-выручалочку, бросили в Алхан-Калу — там прорыв боевиков. Потом опять в Грозный. На этот раз в Заводской район. Здесь капитально окопались-ощетинились два отряда "непримиримых" — наемники-ваххабиты и чеченцы-наурцы...

Тяжелая очередь из “эзушки” шарахнула со стороны стадиона в полуметре от сетки, занавешиваюшей КП бригады. Упали на дно сырого окопа все, кто там был. "Духи" долбанули еще. Справа по фронту стояла батарея “саушек”, огонь которых корректировал майор по имени Ермек. К нему прибежал боец: "Товарищ майор, у нас "двухсотый" и два "трехсотых"! Огромный майор, в мешковатом маскхалате, похожий на белого медведя, увалисто побежал на свои позиции. Комбриг ставит задачу засечь и подавить вражью зенитную спарку. Ни танком, ни СПГ укрывшихся бандитов не достать. Работают минометчики.