Газета Завтра 321 (4 2000) - [23]

— Своей стране я не нужен, — говорит бывший слесарь-инструментальщик, теперь безработный Виктор Зябрев, пожилой по возрасту человек. — Куда не приду по поводу работы, говорят, иди отсюда, куда хочешь. Завод, где я работал на оборону страны, остановлен. Второй завод, куда успел перебраться, сейчас разобран до фундаментов. Продержался год на частной фирме — она разорилась. Сейчас я полностью свободен от труда и зарплаты, от любых имевшихся прежде для трудящегося человека социальных льгот. И вижу, что никому не нужен. Моя страна стала чужой для меня.

Самое страшное в такой ситуации даже не материальная сторона, а разбитое психологическое состояние. Я не иду попрошайничать: дай мне работу — заработаю сам. Не дают, душат. Я вырастал в детстве как гражданин своей страны, как патриот не из телевизора, и стал при ельцинистах не нужен. Я хочу, мечтаю, чтобы год-два побыл на моем месте какой-нибудь руководитель, пусть бы понял на своей шкуре, что такое безработный. А они, сегодняшние руководители придушенных предприятий, себе строящие особняки, квартиры в два этажа сразу, дошли до последней наглости, предлагают работать только бесплатно. На место работы надо доехать, платить за дорогу, чем-то питаться, чтобы силы для труда появились, никто от платы за квартиру не освобождает, на одежду, на лекарства деньги нужны, а мне, безработному, эти жестокие твари предлагают работать бесплатно. От работы я никогда не бегу. На оборонном заводе выполнял работу редкую, несколько лет учиться надо. Могу и квартиру отремонтировать, и дом из бревен полностью поставить, с лесоповала начиная. Был вот опять на одном заводе. Работай, говорят, а зарплату начнем платить через три месяца. Причем никто не гарантирует, что через три месяца точно заплатят, и деньгами, а не навязываемыми продуктами по сильно завышенным ценам, чтобы кто-то на твоем труде еще денег нахапал. Такого нет даже в Африке. Даже своим рабам капиталисты платили едой и жильем.

Нужен я только в день выборов. Президента, депутатов выбираем, а жизнь становится хуже и хуже. Такое будет продолжаться без конца, пока бывшие рабочие, пока половина страны от голода и болезней не вымрет. Производство еще сильней будет придавлено налогами, и наступит та самая стабилизация, означающая полный конец нашему российскому производству. Я не знаю точно, но догадываюсь, что кому-то очень выгодно заполнять наши русские магазины иностранными холодильниками и телевизорами, пылесосами и всякими вещами, а свое производство душить до конца. У нас по улицам начали ездить американские автобусы, значит, кто-то в свой карман личный интерес в долларах обеспечил, а нам головы морочат, будто их автобусы к нашим морозам лучше приспособлены.

Я часто вижу остановленные цеха заводов. Страшно смотреть и думать: какая же война здесь случилась? Станки еще стоят, а ни одного человека за ними. И если подумать: это сколько же народа выброшено с заводов в безработицу, сколькие не знают, чем за квартиры, чем за хлеб платить, живут в унижении, и все. "Папа, — сын отцу говорит, — я мечтаю вдоволь хлеба поесть". "А я в твоем возрасте мечтал стать космонавтом", — отвечает отец. Такие несмешные анекдоты нашего времени...

А власть в России не меняется, власть полностью принадлежит номенклатуре. Когда я прихожу в кабинеты искать работу, вижу начальников прежних. Ни один из них не стоит в очереди по безработице, все пристроены. И власть им принадлежит потому, что среди народа обыкновенного, рабочего без конца идут разговоры: фабрики, заводы не работают, а директора получают такие деньги, что запросто строят себе особняки — один в городе, а второй, одновременно, за городом, на семью в три человека в три этажа. Поэтому им власть свою терять невыгодно, воровать станет неоткуда.

Раньше их сдерживали свои партийные комитеты контроля, партийная дисциплина была, а сейчас им полная воля для беспредела. К их подъездам также по утрам подкатывают шикарные автомобили, их охраняют нанятые охранники, они отдыхают в домах отдыха, только теперь в заграничных, и они нам врут о стабилизации и подъеме производства. Какого, если цеха стоят? И абсолютно ничего не делается для нормальной жизни народа. Дети растут сами по себе, собираясь стаями. Народная примета есть: когда подростки, молодежь собираются стаями — быть войне. Они вырастут и будут мстить за свое отнятое детство. Ни конфет сегодня ребенку не купить, ни мороженого, ни лишнюю рубашку. В лагерь отдыха летом не на что отправить. Они вырастут и лет в пятнадцать начнут мстить так, что никаких омоновцев не хватит. Взрослые сейчас мстят власти самоубийствами, а выросшие их дети, нищие сейчас, будут мстить богатым. Я часто слышу от людей разговоры о том, что начнется скоро что-то похожее на гражданскую войну. Одно я знаю точно: хорошего будущего у страны, устраиваемой на взаимоозлоблении, никогда не получится. Уже давно никого не трогают расстрелы в подъездах и на улицах банкиров, директоров фирм, просто наворовавших богатых. Да за что их жалеть?

А вот убитую кошку — жалко. Вот по-человечески жалко.