Газета Завтра 247 (34/1998) - [23]

К сожалению, советники из околоельцинского окружения никогда не блистали интеллектом и, конечно, действия президента шли по самому плохому сценарию. В том смысле, что ему ситуацию уже нельзя было разрешить вне силовых вариантов. Но, главным, конечно, было полное расхождение наших взглядов на экономику. Дело в том, что при неоднократных встречах с Ельциным мы придерживались общей линии в проведении всех экономических реформ, прежде всего - приватизации. В частности, у нас работало большое количество экспертов: и в Академии Наук, и отраслевые специалисты, и в высших учебных заведениях, и зарубежные ученые. Некоторых я знал уже много лет. Не надо думать, что, кроме Джеффри Сакса, там специалистов нет или все разделяют его взгляды. В частности, исходя из британского, западногерманского опыта, я Ельцину как-то сказал, что, может быть, на этом этапе всю нашу тяжелую промышленность, оборонный комплекс, машиностроение, весь транспорт, коммуникации - все это должно оставаться государственной собственностью. Мы должны эту собственность обеспечить системой планирования, заказов, только устранить излишества, реорганизовать систему управления, переведя ее на фирменные начала - так, чтобы появились серьезная конкуренция, а все остальное сделать объектом не просто приватизации, а кардинальных реформ. Нужно было создать в экономике запас прочности, не позволяющий ей, в случае неудачи реформ, войти в необратимый и неуправляемый кризис. Я предлагал усилить инвестирование госсектора после создания в нем конкурентных механизмов управления. Это были не просто идеи, а конкретные разработки. ИЕльцин, вы знаете, согласился с этим! А потом нам стали приносить из правительства какие-то проекты, какие-то программы приватизации, причем очень плохо переведенные с английского языка. Я помню, как-то в беседе с Гайдаром попросил его не трудиться над переводами и хотя бы для меня присылать подлинники. Тогда был у меня на приеме Джеффри Сакс, я с ним поговорил часа два и понял, что он - очень плохо образованный человек, даже в экономическом отношении. То, что в сложной социалистической экономике, законы функционирования которой многие западные специалисты так и не поняли, он не разбирался - это само собой. Но он даже не понимал, какие процессы происходят в мировой экономике. Модель, которая была разработана талантливым ученым-экономистом Фридманом - она специально сделана для экономически отсталых, слаборазвитых стран. Тот специально писал, что ни в коем случае не претендует на ее применимость а) к рыночной экономике развитого капиталистического общества и б) к плановой экономике индустриально развитых соцстран. Это сам основатель “чикагской школы” пишет, и не один раз! А кто-то решил быть святее папы римского, перенести на нашу экономику модель, для применения которой нет и не было никаких оснований: ни теоретических, ни практических. И еще говорят, что вот в Чили все сработало по этой модели.Да, но почему? Потому что, во-первых, Чили никогда не была социалистической страной, имела смешанную экономику, в основном сырьевую. И когда я разговаривал с тем же Гайдаром, с тем же Чубайсом, то даже по вопросам, которые они мне задавали, было понятно, что сами они Фридмана не читали, не знали экономику ни социалистическую, ни капиталистическую. По этому вопросу я просто бил тревогу. У меня, действительно, были неплохие отношения с Ельциным, и я не раз высказывал ему свое возмущение. А он в ответ сам смеется: дескать, я понимаю, что они дураки, но пусть, посмотрим немного, что у них получится…

Меня, конечно, не очень радуют все эти воспоминания, но что было - то было. В основе конфликта была несовместимость концептуальных подходов к осуществлению экономических реформ. Вдобавок, мы подняли тему правительственной коррупции, которую потом свели к “чемоданам Руцкого”. А эти “чемоданы” не имели к ней прямого отношения. Было решение Верховного Совета, назначили специального прокурора по расследованию крупных должностных преступлений, в том числе и в правительстве. Был прокурор Макаров, который очень серьезно занимался этими вопросами, и многие высокие правительственные чины, конечно, были в центре внимания его следственной группы. А это грозило практически всему ельцинскому окружению. Я не хочу сейчас называть конкретные фамилии, но Макаров приходил ко мне чуть ли не каждый день и докладывал о выявленных фактах преступлений. Там речь шла и о премьере, и о его заместителях, и о других, еще более влиятельных, лицах. В частности, о деле того же Козленка. Мне показывали бумаги, которые подписывались для того, чтобы он вывозил. И сумма там была значительно больше, и ценности были больше впоследствии обнародованных. Этот фактор, я полагаю, тоже сыграл свою роль в роковой развязке. Но ведь всего этого могло бы не быть, если бы люди следовали закону. Посудите сами, если председатель Верховного Совета в нормальных отношениях с главой государства, что мешает им вместе добиваться принятия нужных законов? Зачем надо обходить закон? Для меня этот вопрос до сих пор остается неразгаданным. Речь идет о каких-то в корне иррациональных началах политического процесса, исходящего из Кремля. Что побудило Нерона сжечь пол-Рима? Что побудило Калигулу творить свои бесчинства? Я уверен, пройдет сто лет - и люди будут рассуждать, показывать и сравнивать реформаторов, осуществлявших такую внешнюю и внутреннюю политику России, именно с Нероном и Калигулой.