Газета Завтра 1266 (09 2018) - [22]

Скляру сотоварищи удался довольно сложный маршрут – и сохранить  Высоцкого, и представить именно свою пластинку. Кстати, поэтому песни, по большей части, не из числа самых известных, ходовых. Есть метафизика «Белого безмолвия», есть «мне вчера дали свободу – что я с ней делать буду», но имеются и те, о которых даже сам Скляр узнал, только начиная готовить альбом. Такова, например, песня белых офицеров «В куски разлетелася корона» (написанная к спектаклю «10 дней, которые потрясли мир») – пожалуй, единственная в которой слышна общественная нота, и она сразу обрела слушательские оценки «злободневности», «про девяностые» или же про «события последних лет».

Спор о знамёнах, под которые мог бы встать Высоцкий, проживи он хотя бы лет на пятнадцать дольше, чего в нём было больше - Жеглова или «Метрополя», какова была бы его нынешняя «Лекция о международном положении» - спор неизбежный, похоже, вечный, и вряд ли имеющий однозначные ответы.

А вот «Оставайтесь, друзья, моряками» - выход из режима бинарных оппозиций. Скляр сделал акцент на принципиальные для него точки мира Высоцкого – стихии, природа, выбор, свобода, Север, где «не водится  воронья», а возможно даже «все узлы бытия развязаны». Так и один из заметных номеров позднего Скляра «Команданте Че» - не гимн марксистским убеждениям легендарного революционера, но дань уважения его кшатрийскому духу и верности своему Пути.       

И Владимир Высоцкий настоящей пластинки – не трибун, не сатирик, но мистик, проводник в иные миры и рок-герой.  

                   

Теги события:

музон песни культура современное искусство русский рок высоцкий скляр рок

Маньяки Галантного века

Сообщество « Салон » 15:36 26 февраля 2018

Маньяки Галантного века

у авторов сериала «Кровавая барыня» разыгралась буйная фантазия

Галина Иванкина

5

Оценить статью: 7

«Салтычиха сама людей пытала и стонов не устрашится...»

Валентин Пикуль «Фаворит».

Век восемнадцатый принято именовать Галантным, а ещё — веком Просвещения.«Здесь смешался глас рассудка с блеском лёгкой болтовни», -пели герои Бомарше в куплетах, сочинённых к «Женитьбе Фигаро».Мир-виньетка, жизнь-маскарад, смысл-игра. Осьмнадцатое столетие. Что мы о нём знаем? Пудреные и завитые парики, альковные тайны, жеманные кавалеры, безделушки из Мейссенского фарфора, нежные дивы в тугих корсетах - и сами похожие на фарфоровых кукол. Ещё мы помним, чем это завершилось – гильотиной, кровью, гибелью очаровательного мирка, в котором всё было так мило, игрушечно, пикантно. Галантный просвещённый век не так уж безобиден. Это — шкатулочка с двойным дном, где наверху — жемчуга да смарагды, а снизу — кости и палёное мясо. Войны, дворцовые перевороты, казни, пытки — сие тоже реалии XVIII века. А на Руси — и подавно. Маскарадная прелесть оборачивалась дыбой и ссылкой. Амурные упоения — смертельной опасностью. Шёпот средь парковых боскетов — опалой. Неспокойное время. Ветреное, как и погода в новой столице — Санкт-Петербурге. Титанический петровский подвиг обагрён трагедией сына-царевича. Возвышение боярина Волынского завершилось чудовищной казнью. Салонные сплетни - обернулись «делом Головкиных-Бестужевых», урезанием языка и лишением всех прав состояния. Семейные размолвки умненькой Фике и вздорного Петра-Ульриха увенчались свержением законного императора и его позорнейшим убийством.

На этом фоне появление Салтычихи — столь же закономерно, как и феномен маркиза де Сада - в кружевной, благоуханной Франции. Дарья Николаевна Салтыкова вошла в историю, как барыня-садистка. Беспримерная. Уникальная. Даже в условиях своей безнравственной и капризной эпохи. Салтычиха — имя нарицательное (как и фамилия её современника-маркиза). Вместе с тем, наказание, которое она понесла, хуже любой смерти. Уж лучше сдохнуть, чем так! Её приговорили к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и человеческого общения (свет дозволялся только во время приёма пищи, а разговор — только с начальником караула и женщиной-монахиней), при том что душегубица прожила в своём узилище долгую жизнь и скончалась уже ...в царствование Александра I. Её не спасла ни знатность рода, ни многотысячные взятки, ни дружество с именитыми покровителями.

Екатерина Великая — и сама не святая! — взяла это дело под личный контроль. Крепостное право — омерзительно по своей сути, однако же, господам не разрешалось уничтожать и калечить своих же крестьян. Наказывать, учить уму-разуму — дозволялось и предписывалось, ибо аристократ был ответствен за нрав пахаря-невольника. Большинство помещиков относились к подвластному населению, как к тягловому скоту. А какой же нормальный человек станет портить рабочую силу, как это проделывала тварь-Салтычиха? Многие просвещённые деятели давали крестьянам образование и даже посылали в Европу. Это ещё один аспект нашей культуры — феномен крепостных художников, актёров и архитекторов. Они имели влияние в светских кругах, учились в академиях, владели иноземными языками. С бывшими холопьями на равных общались первые лица империи, как, например, Иван Шувалов — один из покровителей Рокотова, но как бы там ни было сословное общество твёрдо помнило, что господин живописец являлся когда-то собственностью князей Репниных. Таким образом, судьба крепостного человека полностью зависела от личных качеств его господина.