Газета Завтра 1258 (01 2018) - [23]

Сергей БЕЛКИН, писатель.

Я поддержу инициативу Владимира Николаевича и немного порассуждаю о характере нынешних российско-китайских отношений. Вот что меня в этой связи тревожит.

Значение и влияние Китая: и в мировой экономике и в мировой политике, — несомненно, растёт. Но Китай — это не только экономика и не только политика. Это ещё — и культура, это самостоятельная, древняя и мощная цивилизация, существующая уже несколько тысяч лет, не утратив своей специфики и преемственности. И если о влиянии финансово-экономической мощи Китая что-то говорят и думают, анализируют и прогнозируют (хоть и недостаточно, и неполно и т.д.), то цивилизационное влияние Китая как-то обходится стороной. Существует ли такое влияние и в чем оно проявляется? Велико ли оно или слабо? Стоит ли его опасаться и ему противодействовать, или же надо стремиться к адаптивному восприятию этого воздействия? А если задаться подобными вопросами, то они приведут к ещё одной проблеме: кто мы сами — Россия, русские, в цивилизационном смысле?

Переживая собственную историю как психологическую травму, мы сейчас пытаемся спрятаться за некую ширму, которую называем "евразийством" или "евроазиатским проектом" (союзом, содружеством и пр.).

Евразийские устремления — это движение к евразийским ценностям. А что это такое – евразийские ценности? Мы, как минимум, недостаточно ясно их понимаем, осознаем, умеем идентифицировать и так далее. Но без понимания ценностной матрицы того, к чему мы стремимся, можно оказаться совсем в другом месте и в ином качестве, чем ожидалось.

Можем ли мы, наконец, описать и спроектировать евразийское государство? Существовало ли таковое в мировой истории, в истории России? И что вообще можно называть "евразийским" или "евроазиатским" государством?

Я, например, утверждаю, что СССР был евразийской державой, а Российская империя — нет. Российская империя действительно расширяла свое пространство, осваивая земли, условно названные европейцами азиатскими. Но Россия оставалась при этом глубоко и неизменно европейской страной хотя бы в том смысле, в каком христианство является европейским вероучением. В пространстве менталитета граница между Европой и Азией проходит не там, где она нарисована на картах. Иерусалим, Александрия, Дамаск, Константинополь и даже Вавилон — пространство Европы, а не Азии и Африки. Вся европейская культура, история — оттуда родом. Российская империя восприняла из этого великого источника абсолютно всё: религию, культуру, систему ценностей, институты… Она вошла в симбиоз с Европой, стала её частью. Ничего евразийского, кроме географических карт и декоративных элементов, сложенных из "азиатских народов", в ней не было.

А вот у Советского Союза — появилось! Взяв из Европы социалистические/коммунистические идеи, СССР по факту выстроил нечто абсолютно новое по своему содержанию (и по форме). И хотя это новое не стало реализацией неких евразийских идей XIX века, но стало прецедентом, который, на мой взгляд, следует трактовать, идентифицировать как евразийское государство. Прежде всего, потому, что возникла наднациональная и внерелигиозная объединяющая, скрепляющая народы разных культур и религий идея. И — самое важное: общая для всех этическая система! Можно её трактовать как евразийскую? Можно. Но нет задачи втащить советский опыт России под евроазиатский "шильдик".

Китай тоже воспринял идеи коммунизма, воспринял современные технологии и институты и строит социалистическое общество, используя для этого весь доступный ему политический и экономический инструментарий. Но при этом он не разрушил этический базис своей цивилизационной сущности. И потому успешно движется вперёд.

Мы же такой базис — разрушили! И движемся вспять, стремясь вновь стать то ли Европой от Лиссабона до Владивостока, то ли Третьим Римом — наследником православной империи. И тот, и другой путь — губительны.

Я не призываю к восстановлению СССР, я призываю к пониманию той цивилизационной проблемы, которая перед нами стоит и к важности именно цивилизационного взаимодействия с современным Китаем.

Россия не раз упускала возможность стратегически спасительных для неё альянсов. Взять хотя бы вероятный Русско-Германский союз в начале ХХ века. Если бы он состоялся — судьбы и этих стран, и всего мира были бы иными. Сегодня лишь гипотетический союз России и Китая, основанный на совпадении этических принципов может привести к формированию исключительной по своему влиянию, по уровню процветания и устойчивости безопасного развития глобальной сущности. Но пока, к сожалению, нет не то что действий, но хотя бы совместных размышлений на эту тему.

Александр НАГОРНЫЙ.

Благодарю вас, коллеги! И, подводя некую общую черту под прозвучавшими здесь выступлениями, я хотел бы отметить следующее.

Во-первых, практически все мы сошлись во мнении, что 2018 год будет гораздо более сложным и кризисным, чем предыдущий.

Во-вторых, нам следует ожидать ещё более активного и массированного наступления "коллективного Запада" во главе с США на российские позиции в мире, и прежде всего это будет касаться попыток социально-экономической и военно-политической дестабилизации РФ. И эти попытки имеют достаточно серьёзные шансы на успех — особенно, если наша "властная вертикаль" продолжит исповедовать "либеральную" социально-экономическую модель.