Газета Завтра 1237 (33 2017) - [12]

Александр ПРОХАНОВ.

А сейчас что такое — развитие? Не поэтому ли Путин медлит с развитием, что он не выбрал ту точку в будущем, куда надо вносить прорыв?

Владимир ОВЧИНСКИЙ.

Развитие всегда связано с идеологией, с пониманием законов общественного развития. Либерализм отрицает такое понятие, как закон общественного развития. Либерализм строится на хаосе. А те же японцы, тот же Сингапур, та же Южная Корея — страны капиталистические, но с авторитарным режимом. Или Китай — коммунистический с авторитарным режимом, у которого есть понятие развития и план развития. И главный вывод — и у японцев это видно, и у корейцев, и у Сингапура — невозможен прорыв и движение вперёд без мобилизации ресурсов, интеллекта, людей и финансовых средств. Без открытости определённой. Что такое работа с большими данными? Это, прежде всего, открытость данных. Это необходимость уйти от вранья, которое существует в данных экономики, преступности, в данных социального развития, в данных смертности. Развитие возможно только на основе правды. Мы должны на основе подключения искусственного интеллекта понять, в каком мы находимся состоянии, что реально происходит с экономикой, с обществом, с преступностью, с медициной, с продолжительностью жизни, определить ориентиры, назвать мобилизационные точки роста — и тогда двигаться. Это единственный путь, по которому пойдёт весь мир и, прежде всего, Китай, Япония, Южная Корея и Сингапур.

Александр ПРОХАНОВ.

Китай в последних документах КПК ввёл понятие "китайская мечта". Он ввёл эту категорию, потому что цель, к которой стремится страна, китайская цивилизация, должна быть выявлена, должна быть определена как мечта. И в этой мечте должны быть сформулированы пускай зыбкие, нечёткие, пускай нецифровые понятия или формулы, которые определяют смысл существования этого народа, этой цивилизации, культуры. Русская мечта. Ведь русскую мечту можно определить, исследуя тысячелетнее движение русской исторической философской мысли — от народных древних сказок, через отцов церкви, через старца Филофея, большевиков, Толстого и Достоевского. И эта мечта формулируется как идеальное бытие. Бытие, где есть правда, где нет насилия, нет подавления одного другим, где есть бессмертие. Эта идея по существу — Царствие Небесное.

Владимир ОВЧИНСКИЙ.

И именно русской мечте как никакой другой свойственна идея социальной справедливости.

Александр ПРОХАНОВ.

Даже не социальной, а божественной справедливости. Потому что социальная справедливость — это часть божественной справедливости. А русская мечта с божественной справедливостью в сердцевине как монтируется на цифровой мир? Цифровой мир индифферентен к этому?

Владимир ОВЧИНСКИЙ.

Цифровой мир зависит от того, кто им управляет. Мы пока говорим о том, что цифровой мир существует в суверенных государствах с суверенными правителями, которые формируют суверенную идеологию, суверенную внешнюю и внутреннюю политику. Мы не говорим о некоем всемирном интеллекте, всемирном правительстве. Речь идёт о том, что цифровой мир суверенен. Китайцы это всё время подчёркивают. Мол, мы идём в ногу с прогрессом, но своим суверенным путём. Так же и нам надо действовать.

Александр ПРОХАНОВ.

Значит, русская цифровая реальность — это не утопия, а суверенная русская цифровая реальность как новый появившийся инструмент для реализации русской мечты.

Владимир ОВЧИНСКИЙ.

Причём русская цифровая реальность — попросту необходимость для нашего выживания и движения вперёд. Чтобы наши потомки не играли роль тех марокканцев, которые сейчас приезжают в Европу.

Александр ПРОХАНОВ.

Владимир Семёнович, благодарю за этот разговор. Много ценного вы сказали вашему покорному слуге, который всё ещё находится в области мечтаний, рудиментарных представлений о красоте, в том числе о женской красоте, о поэзии, о значении слова, веры в то, что именно слово сотворило эту реальность. И цифровая реальность — это продукт слова, но не наоборот.

Генштаб газеты "Завтра"

Генштаб газеты "Завтра"

Владислав Шурыгин

17 августа 2017 0

Обострившаяся до предела ситуация на Корейском полуострове вызывает всё возрастающую тревогу у экспертов и политиков. Впервые за последние тридцать лет мир на полуострове оказался на грани равновесия, как стакан, зависший на краю стола.

Все предыдущие годы обострения носили «ритуальный» и «сезонный» характер. Пхеньян привычно разражался гневными тирадами и эскападами в адрес США и Южной Кореи в ответ на очередные их совместные манёвры или развёртывание на территории полуострова очередной американской базы или системы вооружения. При этом ни одна из сторон не рассматривала всерьёз сценарий вооружённого конфликта. «Северяне» вели борьбу за расширение экономической помощи со стороны международного сообщества и Китая, «южане» дежурно отмахивались от северных угроз заявлениями о готовности ответить. США так же дежурно клеймили «Север» и перекидывали ближе к полуострову очередную дежурную авианосную группу.

При этом все стороны конфликта сохраняли разумную дистанцию и не переходили «красную черту», за которой начиналось неконтролируемое обострение ситуации.