Газета Завтра 1222 (18 2017) - [9]

Александр ПРОХАНОВ.

В мире очень много левого. Не марксистски-левого, может быть, либерально левого, но левого очень много. Однако нового левого проекта так и не создали. Казалось бы, интеллектуальный потенциал Европы мог бы сформулировать левый проект XXI века. Казалось бы, Россия, где левый ленинский проект был реализован, могла бы внутри сохранённых партий, сохранённой КПФР сформулировать левый проект. У КПРФ было для этого время, её не подвергали гонениям, её не расстреливали, и она жила зажиточно, тучно, но она не сформулировала левый проект. Ленин актуален для создания нового левого проекта или нет? Если проект не создан или не создан без Ленина, значит, он не пригодился бы для сегодняшнего левого движения...

Максим ШЕВЧЕНКО.

Ленин – радикал...

Александр ПРОХАНОВ.

...а исходя из того, что я от вас, Максим, сейчас услышал, возможно, Ленин был  бы актуален для создания нового, универсального, не обязательно левого проекта. Проекта, связанного с метафизикой мира, с концепцией бессмертия, с концепцией божественной справедливости. Ленин никогда не говорил о бессмертии. Но есть ощущение, что его предтечей был Фёдоров, что его предтечей были русские космисты, что он знал о том, что соединение духовных, мистических, жертвенных исканий, соединение с рациональным огромным знанием законов мироздания обеспечит человеку бессмертие, обеспечит рай на земле. Может быть, всё-таки, Ленин – это звезда будущего, а не настоящего?

Максим ШЕВЧЕНКО.

Естественно, он всё это читал и всё это знал – он очень быстро и много читал. Конечно, Ленин не принадлежит только одному марксизму, экономическим реалиям своей эпохи, тут вы совершенно правы, Александр Андреевич. Ленин дал универсальную формулу революции. Революция совершается с целью установления справедливости, и её главным смыслом является захват власти в интересах угнетённого большинства. В этой формуле надо понимать, кто в адекватную эпоху является угнетённым большинством. И ведь не всякая угнетённая группа является той группой, в интересах которой надо бы делать революцию. Допустим, гомосексуалисты являются угнетённой группой, но делать революцию в их интересах – это не значит установить справедливость, а значит извратить человеческую природу. Поэтому леволиберальные силы, которые и искажают революционное сознание, действуя в интересах секс-меньшинств или ещё кого-то, - они отнюдь не революционные силы, а контрреволюционные.

Или, допустим, угнетённым меньшинством может быть какая-то национально-этническая группа. А эта группа, победив, сама угнетать не будет, сама не обратится в таких же жирных поросят, которые её сегодня угнетают? Те, кто боролся с фашизмом, антифашисты, допустим, евреи, угнетались нацистской Германией. Были евреи-коммунисты, они создали Израиль, который казался символом справедливости. А сейчас мы видим такое же этническое угнетение, примерно с теми же самыми формулами, которые встречались в нацистской Германии: о праве крови, о древней расе, о том, что Бог или высшие силы даровали право этому народу на эту землю. С этими формулами нацисты шли завоёвывать нас. И так же в Израиле завоёвывают и истребляют палестинское коренное население.

И это можно продолжать бесконечно. То есть в этой формуле важно понимать, что является сегодня аспектом угнетения. В ленинскую эпоху это было отчуждение прибавочной стоимости, то есть той части жизненной энергии, которую человек создавал своим трудом и которую у него отбирал капиталист, чтобы самому жить хорошо, а тот, у кого он отбирал – пролетарии, наёмные рабочие – пусть бы выживали как угодно. С этой целью пролетарию ограничивали интеллектуальное развитие – достаточно трёх классов образования. Зачем им высшая школа, средняя? Достаточно уметь читать бульварные газеты, писать, развлекаться и пить. Это прекрасно описал Горький в великом романе «Мать».

В следующую эпоху, в наше время, угнетение большинства, на мой взгляд, идёт по линии потребления. Это мир, в котором правят либералы, правят деньги. В принципе, на большей части земного шара – за исключением Африки, Индии, каких-то районов Азии – люди живут достаточно хорошо по сравнению с ленинской эпохой, с XIX веком. Никто не пашет деревянной сохой, достаточно высокая урожайность, есть «Макдональдсы», соезаменители мяса. И в принципе голод побеждён. Хотя я был в Африке и видел ужасы: голодных, измождённых детей, которые вместе с животными пьют из луж. Это современные гримасы неоимпериализма – совсем  несчастные полутуземные племена. Но это всеобщее потребление, всеобщее рассеивание людей, замыкание каждого человека или группы людей в своих частных, мелких интересах, психозах, сексуальных интересах, потребительских, культурных интересах, на мой взгляд, является тем видом рабства, о котором писал Ленин. Худший вид рабства, писал он, когда раб не считает себя рабом, доволен своим рабством и не думает о восстании против этого рабства.

Поэтому, говоря о метафизике, о метафизическом ленинизме, вы совершенно точно формулируете главный конфликт нашей эпохи – это борьба сверхчеловечества, то есть борьба духа против материи. Потому что сегодня материя, материальное, социальное общество потребления является главным ресурсом угнетения человечества. Правящая элита возомнила себя новыми богами на земле. Речь уже идёт не про царя, не про окружение русского царя или немецкого кайзера. Речь идёт про общемировую интернациональную элиту, которая держит в своих руках мировые деньги, которая больше не основывается на человеческом труде. Сколько хотят – столько и напечатают. Не отвечая ни перед кем. Внешний долг США – триллионы. И они его никогда не выплатят. Но эти триллионы оплачивают другие: голодные дети Африки, китайские рабочие, разрушенные школы и больницы в России...