Газета Завтра 1222 (18 2017) - [10]

А медиа? Сквозь тотальную массовую ложь либеральных медиа пробиться невозможно. Газета «Завтра» - это уникальный луч света в обществе коллективного медийного согласия. Такое ощущение, что какое-то единое ЦК повестку раздаёт во все мировые газеты.

Деньги, медиа, развлечения – вот три кита, на которых стоит современная система угнетения. Правящая элита, конечно, не читает этих газет и не видит эти медиа. Правящая элита имеет свои эксклюзивные форматы доступа к деньгам и ресурсам развития. Правящая элита не живёт в этих массовых отелях, в санаториях и не летает этими самолётами. Они дистанцировались. Клуб правящих господ. Поэтому вопрос не в том, что плохо жить. Плохо было жить, допустим, русскому фабричному рабочему в конце XIX – начале XX века.

Но сегодня, да, никто же не умирает в России от голода. Можно пойти в какую-нибудь «Пятёрочку», «Магнит» и купить жуткую еду, от которой люди, как свиньи, разбухают, которую, на мой взгляд, есть просто нельзя и нельзя ею кормить детей. И вот, мол, ты что жалуешься? Мы же не голодаем. Но именно метафизически вы превращаетесь в свиней, в большой свинарник. И ленинский тезис о том, что угнетённое большинство должно перестать быть угнетённым, и история человечества должна развиваться в интересах большинства, а ресурсы человечества должны тратиться на развитие – в том числе духовное, большинства – это и есть главная точка ленинизма XXI века. Именно в метафизическую сферу сегодня переносится борьба. Марксизм как борьба за то, чтобы накормить, больше не имеет смысла. Накормить легко. Миллиард китайцев можно накормить. Борьба за то, чтобы человек реализовывал свои внутренние инстинкты, не имеет смысла. Люди могут менять пол, объединяться в любые гей-сообщества или закрытые извращенческие сообщества. Но борьба за то, чтобы не быть просто животными, глиной, бессмысленно бурлящей на поверхности земли, - именно это и есть квинтэссенция ленинизма.

Ленин дал методологию политического восстания против угнетения, победы в этом восстании и удержания плодов победы. Именно поэтому его так ненавидят – до визга ненавидят либералы. Консерваторы более, кстати, внимательны. Они, повторяя мантры про то, что Ленин разрушил церкви, Ленин расстрелял царскую семью, присматриваясь к нему, более адекватно иногда к нему относятся. Но либералы ненавидят Ленина какой-то животной, истерической, визгливой, с брызганьем слюной ненавистью. Именно потому, что они понимают: ленинизм – это главная методологическая угроза их господству. Это единственная в истории победа рабов над обнаглевшими господами, закончившаяся успехом.

Александр ПРОХАНОВ.

Думаю, что движение Демиурга в человеческой истории связано с появлением различных проявлений ликов этого Демиурга. И одним из этих ликов был Ленин. По существу, Ленин – явление изначальное. Ленин был в папоротниковый, в каменноугольный период живой материи, и он, двигаясь в этой развивающейся, мучительно страдающей биосфере, принимал различные формы. В этом смысле, я думаю, Ленин является скоростью света или скоростью истории, которая в начале ХХ века подарила нам этого великого русского человека. А как, по-твоему, соотносятся ленинизм и сталинизм? Вот вы, Максим, - антиэтатист, для вас слово «государство» мучительное, невыносимое. Ленин в своём государстве революции по существу перечеркнул государство как страшный рудимент, предлагал другие формы поведения. Но когда он выиграл революцию и должен был её защищать, он сразу начал создавать институты государства. Потом эти институты подхватил Сталин и с этими институтами, жесточайшими, предельными, разгромил фашистскую Европу. Как для вас сочетаются ленинизм, сталинизм – это вещи контрапунктые или это эволюция одного и того же?

Максим ШЕВЧЕНКО.

Я считаю, что это контрапункты. Я, Александр Андреевич, вас люблю и не хочу вам врать. Я к Сталину отношусь достаточно негативно.

Александр ПРОХАНОВ.

Я знаю.

Максим ШЕВЧЕНКО.

Я считаю Сталина могильщиком идеалов и принципов русской революции и не считаю, что сталинское государство было развитием ленинской идеи. Ленин опирался на Советы, в которые приходит народ, и через создание институтов образования (напомню, что одним из первых декретов советской власти ещё в 1917-м году был декрет об обязательном среднем образовании) народ реально учится управлять государством. Ленинская модель была такая. Вот есть Советы разного уровня как форма проявления политической и социальной воли народа. Есть бюрократия, которая подчиняется этим Советам. Не бюрократ в партийном френче вызывает к себе членов Совета в кабинет и указывает, ставит им на вид, как они должны делать, и они, боясь репрессивного аппарата, которым этот бюрократ владеет, ходят на цыпочках и исполняют его волю, зачастую против интересов народа, которые они формулируют. А наоборот: именно Советы, руководствуясь мировоззрением, носителем которого является партия, где есть свободные дискуссии, в том числе о путях развития, вызывают к себе бюрократов в Совет. Если бюрократ зазнался (и это ленинская концепция), зажрался, то ему говорят члены Совета: иди-ка ты отсюда, ты нам не нужен, мы на твоё место поставим другого. А если бюрократ начинает упираться, тогда уже вызывается ГПУ, но только это орган, подчиняющийся Совету, а не партийному бюрократу. С этим бюрократом разбираются: а не является ли он, в силу того, что зашёл так далеко в своём чванстве, врагом советской власти, а не просто партии, отдельно стоящей от советской власти?