Газета Завтра 1217 (13 2017) - [35]

И как Николаича в дорогу собирали! Как одели! Кожаное пальто, ботинки, шапка меховая, портфель ещё сунули - для солидности. В санприёмнике отмыли, подстригли, выбрили.

А вернулся он из дома - в старье. Всё оставил дочери она, может, продаст. Хоть какие- то деньги. Сам свои же старые вещи ещё не выброшенные, откопал, напялил. И практически сбежал. Что он скажет, почему таким франтом приехал? Что вещи с помойки, а сам бомжует? Поселковые все подумали, что он в Москве начальником. Он же бригадиром был, когда его завод работал. Иземляки сразу, как его таким щёголем увидели, заговорили: потому и не приезжает, с дочерью почти не общается, чтобы не просила помощи, не приехала бы к нему в Москву.

Бабы-соседки сватались. Да как сватались? Мол, возьми к себе в Москву, я согласна твою квартиру или офис убирать. Офис! А признаться, что бомжует, Николаич никак не мог. Сбежал. И страдает: не дай Бог, дочь узнает, что он – бомж, после такого-то фурора. И переживает, что дочь подумает, будто он не хочет её в Москву забирать, потому тайком умотал.

Кого бы ни знал Брага - все стыдятся своего положения. Именно перед старыми своими знакомыми, перед родными стыдно.

Брага не боялся, что отхватит от Юза или Хари за то, что на их поляне пасся. Слабо им. Но западло в чужом мусорном ящике копаться. Поэтому лучше не попадаться. А то совсем уж опустишься. В глазах нынешних товарищей упадёшь - точно не поднимешься.

Контейнер действительно не увозили ещё, но копаться было неудобно: сверху вывалена целая библиотека - книги, журналы, тетради какие-то. Брага сплюнул - замаешься этот хлам книжный перекидывать. Он взял одну книгу, полистал - Теккерей. Брага что-то читал Теккерея. Забыл. Диккенс. «Оливер Твист»! Ух, ты! Он в очередь на «Моби Дика» стоял у себя в посёлке в библиотеке, а тут - на свалке. Читай без всякой очереди, да желания нету. Столько сам повидал за семь-то лет - ни один писатель столько не видел. Тоже бы рассказать кому, написать - вот где романы! Бомжу надо год за пять засчитывать. Каждый день - что-нибудь да! То драка, то воровство, то убийство, то сумку нашёл и отдал охраннику, что дом сторожил, где сумка валялась. И Толяна дамочка потом через дворника нашла и бутылку коньяка подарила. В сумке были документы. Баба пакеты несла из машины, и сумка упала. Она не заметила. А Брага догадался, что наверняка жиличка из этого дома Машей-растеряшей оказалась. Ну и отдал. Даже не открывал. Охраннику тоже бутылка перепала. Честный парень. Молодой, из Рязани. Пока не обжился в столице, не враль ещё, не наплёл хозяйке сумки, что сам нашёл, и вся бы честь - ему. Нет, сказал, что бомж передал.

А вот очень красивый кожаный альбом. Брага открыл – фотографии. Кто выбрасывает фотографии? Места они много занимают, что ли? Вот у Браги самое ценное, что есть – это пара фоток. Хотя, судя по хламу в контейнере, мебели, сгружённой около, квартиру продали - новые хозяева старые вещи как хлам выносят. Наверняка человек умер, и его фотографии даже наследникам не нужны. Или одинокий человек умер. Хотя какой одинокий - полный альбом разного народу. И красивые люди-то, порядочные, интеллигентные.

Было уже совсем светло, и Брага рассматривал фотографии, вглядываясь в лица. На одном снимке на парне свитер - точь-в-точь как у него был! Чешский! Тётка по блату купила и ему на 16-летие подарила. Это царский подарок был - свитер импортный! Брага его, не снимая, носил, а из армии пришёл, конечно, крупнее стал, уже маловат был свитер. Сестра таскала, донашивала: по хозяйству управлялась, на лыжах в нём ходила.

И на Брагу словно чем-то родным повеяло. Да и парень в свитере - его лет, судя по причёске, по качеству фотобумаги, по свитеру опять-таки. А уж когда бабушка какая-то чужая сидит с дедком, а рисунок на платье, как у бабы Оли, отцовой матери! Ну, ты подумай! И в Москве свитера такие продавали! И материал, из которого у бабы Оли халат был, а у бабушки в альбоме - платье. Или тоже халат? Хотя кто в халате фотографируется? Может, эти люди - из толяниных мест? Да раньше все одинаково одевались – что в Москве, что в Казани-Рязани.

Увлёкшись рассматриванием фотографий, Брага и о времени забыл. Но тарахтение мусоровоза к реальности вернуло. Брага взял фотоальбом и пошёл к метро: ему хотелось ещё раз пролистать альбом, рассмотреть фотографии. Он мог пристроиться «паровозиком» к кому-нибудь из пассажиров. Тем более народу - полно, все на работу, час пик, контролёры в такой толпе и не ловят никого. Но Брага захотел поехать по билету. На билет у него найдётся. Он с важным видом купил билет, пошёл через ближайший к контролёру турникет: пусть видит, что он – такой же законный пассажир, как все. Брага даже кошёлку, что брал, чтобы вещи найденные туда складывать, перед метро выбросил, и держал в руках только альбом.

Он доехал до Павелецкой, пересел на кольцо. Дождался, когда освободится место в самом начале вагона, сел и стал рассматривать фотографии. Были здесь и совсем старые, ещё дореволюционные: какой-то гимназист, вот дама в шляпке сидит, мужик в сюртуке стоит. Вот фронтовая. Молодой парень в пилотке, гимнастёрке. Поверх фотографии написано: «С красноармейским приветом».