Газета Завтра 1217 (13 2017) - [34]

Вот уж сюрприз так сюрприз! Брага, как дурак, ждал этого гада, когда тот за товаром в Армению поехал. Говорил: живи тут у меня, холодильник в твоём распоряжении. И умотал с деньгами Тольки Брагина, слесаря-инструментальщика на оборонном заводе. А через две недели какой-то амбал в квартиру вваливается: «Мой квартир. Ты кто здесь жил? Вор! У меня тут в шкаф шуб был. Кожан был. Никакой Армен не знай. Родина уезжал, ты дверзламал. Милиц зову».

И чего Толяну было делать? Ни расписки у него, ничего, чтобы подтвердить, что он здесь не так просто. И ни слуху, ни духу об Армене этом. Потом Брага узнал, что не одного его этот Ара он лоханул.

Думал, в общежитии пристроится. А завод-то разорили. Из общежития людей, даже кто там жил, повыкидывали. Ну и куда? К матери в посёлок. Она как услышала, что сын без квартиры и денег остался, слегла, а потом и умерла. И сестра так на Толяна рассердилась, что видеть его не хотела, обвинила в смерти матери. Да ему и самому стыдно было оставаться в посёлке. На виду у всех позором жить.- мать в могилу свёл.

Мотанул в Москву на заработки. Бригадами строили дачи. Как-то крутился. А потом ногу сломал - вышвырнули. В больнице, ладно, держали, пока не сняли гипс. Вышел, а идти некуда. Прибился к бомжам, как все думают, тоже поначалу думал: перекантуюсь, пока устроюсь. Москва - вон какая огромная. Сколько домов, квартир.

Да только для таких, как Толян, в этих домах- подвалы да чердаки. И то не больно попадёшь. Вот у кого полная свобода - у крыс. Они везде! Ни с чердаков, ни из подвалов никто не гонит. Да ниоткуда! Он как-то стоял у решётки посольства, там охрана, милиция. Идут нарядные люди, показывают какие-то бумажки, их пускают. А вороны по газону расхаживают - без всяких пропусков! Получается, вороны - в большем почёте.

Уже семь лет бомжем. Раз даже Витюху из посёлка видел. Слава Богу, тот не узнал. К бомжам же не просматривается никто.

Брага в разных районах Москвы тусовался. И везде – свои порядки, устои, можно сказать, разделение зон влияния. Где - контейнеры просматривать, в основном собирать алюминиевые банки, их сдавать можно. Где - у магазинов подметать, мусор вытаскивать. Догадались ещё вещи хорошие подбирать и на блошином толкать. Там тётки знакомые стояли. Брали хотя и за бесценок совсем, но с другой стороны, правильно: они же стирали, гладили эти вещи, в помойках найденные, перед тем, как продавать. У некоторых домов, где богатые жили, можно было и фирменные шмотки найти. За них хорошо Аська платила - потом сдавала в комиссионки для дорого барахла. Научила, какие фирмы ценятся. Вот Брага и ходил тайком к домам, где можно было даже выброшенную «Шанель» найти. Он сам и «Гуччи» выуживал, и сумку «Кристиан Диор». Аська сразу ему тысячу отвалила.

Он не ленился, вставал в пять, ещё контейнеры стояли нетронутыми, мусоровозы не приезжали, братья по разуму дрыхли, и Брага ловил момент. Ему рано вставать было привычно: его смена на заводе в 7 часов начиналась. А до этого он ещё пробежки делал – форму футболиста заводской команды поддерживал, душ, потом на работу- пешком, чтобы в автобусе не трястись, да ещё как сельди в бочке набьются. С мужиками чуть не в обнимку едешь. Тьфу!

Он ходил к домам Юза и Хари. Тоже, наверное, по фамилиям клички у них. Как у него. Никто не знал фамилий друг друга. Кто откуда, мало говорили. А если и рассказывали, то врали. Некоторые так заливают друг другу о прошлой жизни! Послушаешь, так половина бомжей - королевских кровей или, по меньшей мере, князья два графья у них в предках. А на помойке оказались по причине собственного благородства: не стали судиться, стяжаться и прочее.

Может, даже боялись: как бы не оказалось, что кто-то кого-то из родных знает. Так ты пропал для родных - ну и безвестность. А это же - варианты: вдруг ты - в загранку уехал, на корабль какой-нибудь попал. Всё-таки приятней думать, что твой родственник в загранке, чем точно знать, что он бомж. И история жизни начиналась с момента попадания в этот подвал, на этот чердак. Прошлого не было. Каждый его в себе держал. И всё общение было в настоящем. А оно было общее. Может, поэтому и прикипали, как Брага, к своим корешам, что всё общее: дни, ночи, заботы, дом… Когда дом, где он тогда в подвале жил, снесли, на теплотрассу перебрались. И всё равно: дом, дом... «Пошли домой». Увидишь на улице своего, спрашиваешь: «Дома кто?» Потом опять подвал подыскали..

На некоторых, кстати, такая одежда! За деньги бы ни в жизнь не купить. Вон на Браге туфли - «Балли». Он в витрине увидел - 20 тысяч пара. В баке нашёл, носит. Не очень удобные, но ничего. Иногда даже греет душу, что на тебе – за 20 кусков обувка.

А вот затосковал как-то Николаич, совсем старый мужик, если по бездомным меркам мерить. Долго ведь не проживёшь такой жизнью. И захотел Николаич своих навестить! Просто грезил. Своих у того - дочь да внук. Вот он, едва ли ни единственный, о семье рассказывал. Николаич и забомжевал-то почему? Он оставил дочери и зятю свою халупу, сам на заработки в Москву поехал. Да в таком возрасте кто его возьмёт? То поднесёт, то подметёт. А таким бедолагам - прямая дорога в подвал. Он иногда звонил дочери. И вот узнал, что зять, слава Богу, помер. А то хотел уйти к другой бабе, да ещё халупу продать и деньги поделить. И теперь дочь одна с внуком живёт. А Николаич и помочь ничем не может. Говорил: умру, а как внук в школу пошёл, не видел. Ведь его в мою честь назвали! И вину свою чувствовал - недостоин, чтобы в его честь имя дали. Когда имя внука назвал- Валёк, так и про самого Николаича узнали, что он - Валентин Николаевич. Вот у Браги тоже, пожалуй, никто и не знает имя.