Газета Завтра 1217 (13 2017) - [32]

" ЗАВТРА". Сильно ли воздействуют форматы на автора? Например, есть у меня знакомый, который ВГИК закончил как режиссёр дока, проработал в "ящике", а потом говорит мне: "всё, что я делаю,— отстой, а вот посмотри мой док". Я гляжу, а этот док— развёрнутый телерепортаж. Или Парфёнов. Это же обычная телепрограмма, которую зачем-то впихивают на большой экран.

Ирина ШАТАЛОВА. Да, отечественный телевизор влияет почти на всех, кто на нём работает. У меня тоже есть много знакомых, которые закончили ВГИК, ушли снимать сериалы или телепередачи и уже много лет не могут вернуться обратно в кино, хотя хотят. Нужен очень сильный иммунитет к работе на ТВ, чтобы не перенять её атрибуты. Но это личные вопросы каждого. Не думаю, что на глобальный процесс это так уж сильно влияет. Работы Парфёнова остаются качественными телепрограммами вне зависимости от того, кто и где их показывает. И это не отменяет такого старого жанра, как репортажное кино, которое вполне может выходить на большие экраны и быть там очень популярным, как фильмы Майкла Мура, например. Но разница между Парфёновым и Муром очевидна, хотя формально оба близки журналистике. Вообще телевизионные форматы сейчас уже гораздо меньше влияют на кино, чем прежде. Мне кажется, в последние годы кино стало трансформироваться, скорее, под форматы новых медиа: фильмы начинают расслаиваться одновременно на "полный метр" для большого экрана и на ютуб-канал из остатков материала, или на веб-документари и видеоприложение к газете, или вообще на виртуальные истории в 360 градусов. Эта ниша гораздо более разнообразна, чем то, что предлагают федеральные российские телеканалы, которые заняты, по сути, круглосуточной прокрастинацией. Но насколько глобально новые медиа повлияют на кино — пока сложно оценить, наверное, мы это окончательно поймём только через несколько лет.

" ЗАВТРА". Как-то спросил знакомую, работающую в прокатной конторе, почему английские фестивальные киношки они закупают, а более качественные польские— нет? Она ответила: потому что польские. И ведь действительно, есть такое. От поляков ждут Вайду, поэтому и не купят в прокат. От русских— Тарковского, поэтому то же самое. В российском доке уже есть такие авторитеты с отрицательной "кармой", или пока проносит?

Ирина ШАТАЛОВА. Судя по всему, знакомая говорила про фестивальное игровое, а не документальное кино. А это большая разница. Документальное польское кино вне зависимости от Вайды стало мировым брендом, благодаря мастерству фильмов, с одной стороны, и мощной дистрибьюторской поддержке национальных кинофондов, с другой. Но для прокатчиков главное не это, а потенциальный резонанс, следовательно, коммерческий успех. В британских фильмах хотя бы могут участвовать узнаваемые актеры — это уже шанс собрать зрителей. Про польское кино (как игровое, так и документальное) почти никто ничего не знает, и для любого прокатчика становиться первопроходцем — большой риск. То же самое можно сказать про кино других стран. Например, в Латинской Америке сейчас бум документального кино, Азия безумно интересна, даже Африка вовсю снимает. Но чтобы всё это раскопать и достойно представить, нужно немало страсти и альтруизма, а для любого бизнеса такое распределение времени и сил неприемлемо. Потому эту функцию взваливают на себя образовательные и культурные центры, разнообразные фестивали.

Что касается российского кино, то, по моим ощущениям, в массе своей оно мало интересно миру. За рубежом, конечно, выпускали Балабанова, Звягинцева, Сокурова, Кончаловского, Михалкова, Попогребского и т.д. Из документального — Косаковского, совместный проект Васюкова с Херцогом "Счастливые люди". Это те имена, которые можно встретить, например, на Netflix или в ограниченном прокате. Но, кажется, имена сейчас тоже не главное. Сама по себе Россия, её современные реалии очень интригуют Запад и Восток. Именно поэтому к нам ежегодно приезжает множество режиссеров из разных стран снимать свои фильмы. Им удаётся найти средства на такие съёмки. Если взглянуть на основную программу "Артдокфеста", из года в год она больше чем наполовину состоит из зарубежных фильмов, хотя все они сняты на русском языке. Из этого следует, что для того, чтобы стабильно снимать и быть увиденным в мире, молодому российскому режиссёру не обязательно выдавать себя за Тарковского, важнее — выучить язык и интегрироваться в зарубежную индустрию, найти продюсера, ездить на питчинги и всё в этом духе.

" ЗАВТРА". Почему настолько нелинеен интерес к доку? То из каждого угла про того же Мура кричат и давка на премьере, то— как корова слизала, только как анекдотический персонаж с митингов против Трампа присутствует. С игровыми фильмами всё как-то ровнее проходит.

Ирина ШАТАЛОВА. Такое ощущение складывается в странах, где нет индустрии документального кино. А наша страна, увы, пока именно такая. Поэтому до нас доносятся довольно случайные колебания мирового процесса. Например, в Германии международный фестиваль документального кино "DOK Leipzig" существует с 1955 года. Соответственно, сейчас на него начинает приходить уже четвёртое поколение зрителей за ручку с бабушками и дедушками, которые его посещали в молодости. У нас подобного масштаба фестиваля неигрового кино нет до сих пор. Немудрено, что и остальная док-индустрия Германии полноценно развивается: выходит в национальный прокат и собирает кассы, фонды и телеканалы также поддерживают авторскую документалистику. А для большинства наших документалистов большое достижение — собрать несколько залов в Москве и хотя бы по одному в нескольких городах страны. С другой стороны, я не считаю, что ситуация у нас тупиковая, совсем наоборот. Наверняка это никому со стороны особенно не заметно, но внутри микромира российской документалистики в последние 5-6 лет происходят разные приятные процессы: зрителей явно стало больше, появилось много новых и очень качественных площадок, которые верят в документальное кино, на рынке появилось сразу несколько молодых компаний-прокатчиков, которые пробуют прокатывать неигровое, терпят неудачи и пробуют опять. Начиная с 2012 года порядка двадцати отечественных документальных фильмов вышли в официальный кинопрокат. Цифры сборов, конечно, лучше не называть, чтобы не позориться, но сам факт выхода к зрителю — уже большой прогресс, потому что раньше не было и этого. Короче говоря, когда у нас индустрия в этом направлении возникнет, тогда интерес к доку будет линейным и плавно растущим.