Газета Завтра 1206 (2 2017) - [33]

Окладников вскочил и сидел на кровати, отгоняя наваждения. Набросил рубаху и вышел наружу.

Тёмный воздух был прохладен и свеж, благоухал сладкой влагой холмов с первой травой и цветами. Огромные белые звёзды горели над головой с пугающей близостью, с непривычным орнаментом, в котором отсутствовали знакомые созвездия и присутствовал иной рисунок иного неба, сиявшего над иной землей. Эта чужая земля, где он оказался, лежала под звёздами, столь непохожая на его родные оренбургские степи. Скрывала заповедные тайны, которые лишь слабо проступали в дуновеньях сладкого воздуха, в рисунке звёзд. Под этими звёздами рождались и умирали народы, двигались войска, караваны, тянулись паломники, осыпались и возникали царства. Он слабо знал о них, они присутствовали в нём, как забытые отголоски. Здесь рождались вероучения. Пророки, облучённые светом странных созвездий, искали и находили слова, от которых менялся мир. И какая сила привела его в эти земли, отлучив от родных перелесков, оврагов, полных вешней воды, жёлтых кувшинок в пруду, свиста ночных пролетавших уток? Чья воля движет им среди хребтов и морей, боёв и военных манёвров, не позволяя остановиться, погрузиться глубокой мыслью в притихшую душу и понять, откуда он взялся на этой земле и куда исчезнет, когда пробьёт его час?

Окладников стоял, запрокинув голову, смотрел на белые звёзды, и голова у него кружилась.

Он увидел, как одна звезда среди множества ярких звёзд стала ярче. Увеличивалась, стремительно приближалась. На аэродроме вспыхнул аметистовый прожектор, освещая полосу. И в этот аметистовый свет с грохотом ворвался перехватчик. Как скользкая рыба, метнулся по бетону, сбрасывая с плоскостей сиреневые капли света. Удалялся со звоном, и за ним белоснежно пузырился тормозной парашют.

Утром, на рассвете, они встретились с майором Латуниным. На плече майора висел автомат, в карманах лифчика виднелись фонарь, гранаты, автоматные рожки.

— Доброе утро, товарищ генерал. Я обещал вам очки. Возьмите, — майор, сияя васильковыми глазами, протянул Окладникову тёмные очки, и Окладников благодарно принял подарок.

Машина подвезла их к вертолётной площадке, где, готовый к полёту, застыл вертолёт. У пятнистого борта стоял экипаж. Командир, увидев Окладникова, поправил на плече короткоствольный автомат и доложил:

— Товарищ генерал, экипаж к полету готов. Продолжительность полёта час десять минут. Командир вертолёта майор Артамонов.

Окладников пожал руку командиру, второму пилоту и борт-технику. По откидной лестнице залез на борт, разместился у иллюминатора, рядом с жёлтым топливным баком. Майор Латунин сел напротив. Вертолёт задрожал, зарокотал, в иллюминаторе полетела зыбкая тень винта. Качнуло, и машина взлетела, косо пошла, оставляя в стороне бетонную полосу, строения, врытые в землю боевые машины пехоты, и потянулись зелёные холмы. Они прерывались белёсой пустыней, над которой вставало солнце, врывалось в иллюминатор яркими вспышками.

Вертолёт облетал стороной населённые пункты, чтобы не попасть под обстрел неприятеля. А когда пролетал над селением, отстреливал красные шарики ложных целей, словно засевал землю огоньками семян, оставлял за собой пучки волнистых волокон.

Пролетали над дорогами, и можно было увидеть редкие машины. На краю селенья виднелись стадо коров и крохотная фигурка пастуха.

В стороне проплыл город, окружённый горчичной дымкой. В нём не было жизни. От него осталась одна скорлупа. Он напоминал окаменелую раковину, в которой умер моллюск.

Окладников, мало спавший ночью, начинал дремать под ровный рокот винтов и дрожанье фюзеляжа, среди редких вспышек солнца, перетекавшего с одного борта на другой. Он дремал, и ему казалось, что он видит в полусне бесконечный домотканый половик из синих, розовых, зелёных полос, и это милое с детства домашнее видение доставляло ему радость.

Он очнулся, разбуженный стремительным приближением опасности, которая мчалась с земли. Превратилась в грохот, в полыхнувший из кабины огонь, в толчок горячего воздуха, который сорвал его с места и ударил головой о шпангоут. Теряя сознанье, успел моментальным зрением увидеть развороченную кабину, влетавший в салон огонь и майора Латунина, сорванного с сиденья, парящего в невесомости.

Второй ужасный удар привёл его в чувство. Он был прижат к хвосту фюзеляжа, вмятый в обшивку. Кругом горело, хрустело, кабина сплющилась при ударе о землю, тела экипажа, разорванные, пробитые металлом, липко горели, а майор Латунин лежал на днище и дёргался, и к нему подбирался ручеёк огня.

Окладников выдрался из лепестков алюминия, упал от острой боли в бедре, пополз к дверям, которые вылетели от удара. Хотел нырнуть, вывалился головой вниз из горящей машины. Рядом дёргался, хрипел майор Латунин, и Окладников, видя, как ручеёк огня начинает лизать майора, потянул его к дверям. Вывалился из машины, опять на мгновение потерял сознание, а очнувшись, со стоном потянул на себя майора. Сволок его за шиворот на землю, видя на днище красную полосу крови. Автомат, прицепившись за ногу майора, упал вместе с ним на землю.