Газета Завтра 1206 (2 2017) - [32]

— Это Алеппо, — указка ударила в карту, где густо краснели и синели стрелы ударов, топорщились зубцы рубежей, толпились флажки с обозначениями террористических групп. — Мы берём Алеппо и обретаем контроль над всей центральной Сирией вплоть до турецкой границы, откуда противник получает боеприпасы и снаряжение. Это обеспечит исход войны и поставит американцев перед свершившимся фактом. Путь сирийским войскам преградили несколько подразделений Джабхат ан-Нусры, закрепившись на опорных пунктах западнее Алеппо. Сирийцы будут их брать, но это сопряжено с большими потерями. Сирийская армия истощена, и на счету каждый солдат. Вам надлежит разработать план операции по уничтожению бандгрупп на основании вашего опыта в Таджикистане, Киргизии, Казахстане. Командование выбрало вас как наиболее опытного генерала.

Окладников смотрел на карту, на изуродованную страну, которую продолжали терзать бомбами, реактивными снарядами, превращая мечети и храмы в опорные пункты, арыки и каналы в противотанковые рвы и окопы, цветущие города в дымящееся месиво крови, боли и ненависти. В Москве он изучал театр военных действий, сирийский фронт, на котором сошлось множество стран, военных структур, нефтяных корпораций, и в этой липкой от крови карусели, где крутятся вихри зла, существует невидимая точка, травяной бугорок, весенний усыпанный цветами куст, под которым он будет лежать, умирая, и его любимая, ненаглядная не услышит от него слов утешения и обожания.

— Группировка, которую вам надлежит уничтожить, насчитывает до восьмисот человек, у неё на вооружении четыре танка, восемь бронемашин, двадцать гаубиц, несколько заминированных автомобилей, которые они станут использовать для прорыва, и десяток смертников, предназначенных для той же цели. В ваше распоряжение передаются четыре сирийских батальона, группа наших советников, авианаводчики. И средства Воздушно-космических войск, готовых действовать в ваших интересах. Вам надлежит вылететь завтра утром в район боевых действий. С вами полетит майор, специалист по электронной разведке.

Генерал нажал кнопку, и появился майор в "песчанке", с худым загорелым лицом, на котором сияли молодые васильковые глаза.

— Желаю удачи, — генерал-полковник пожал обоим руки и, уже забывая о них, схватился за рацию.

— Майор Латунин, — представился офицер, когда они покинули кабинет. — В Таджикистане я вместе с вами работал. Обрабатывал картинку из космоса и готовил материалы авиаразведки.

— Да, да я помню, — произнёс Окладников. — Была облачность, но вы обеспечили высокое качество изображения.

— Здесь облаков почти не бывает. Картинки отличные. Но солнце коварное, злое. Я за день под солнцем набегаюсь, а ночью спать не могу. Под веками белое солнце горит. Потом стал носить тёмные очки, отпустило. У вас есть тёмные очки, товарищ генерал?

— Нету.

— Возьмите мои. У меня есть вторая пара, — майор достал из кармана тёмные очки и протянул Окладникову. Тот благодарно взял.

— Ещё хочу сказать, товарищ генерал, тут у них вода от нашей отличная. Должно быть, соли другие. Не принимает желудок. А если чай покрепче заварить, да ещё с чабрецом, то нормально. Я из дома чай с чабрецом привез. Я вам отсыплю.

Синие глаза на медном лице майора сияли, словно ему доставляло радость удружить Окладникову. И Окладников испытал к нему благодарность за эти малые проявления теплоты и сердечности среди ревущих самолётных турбин, отточенных фюзеляжей, которые стремились в Алеппо с грузом ракет и бомб.

— Откуда родом? Как имя-отчество?

— С Ростова. Игорь Антонович.

— Значит, вместе поработаем, Игорь Антонович.

Остаток дня они с майором провели в разведцентре, просматривая фотографии из космоса и с самолёта-разведчика. Метины бункеров, сплетения окопов, жилой район, превращённый снарядами и бомбами в клетчатый отпечаток, похожий на вафлю, дороги, на которых виднелись брусочки грузовиков и точки пешеходов. Район был сложный. Предстояло на месте заслушать доклады батальонных командиров, спланировать артиллерийские удары, разработать план штурма, сводящий потери к минимуму.

— Отдыхайте, товарищ генерал, — простился с Окладниковым майор, когда малиновое воспалённое солнце садилось в холмы, и взлетающая пара штурмовиков казалась красной. — Завтра в шесть ноль-ноль вертолётный борт. Я за вами зайду.

Ночью его мучали сны. Он едет на аэродром по ночной Москве, и храм Василия Блаженного пылает своими куполами, как огромный чертополох, и ребристый косматый купол, словно бутон, дрожит, трепещет, готовый раскрыться в жаркий цветок, но вместо цветка разверзается чёрное гнилое дупло Чернобыля, веет едкая гарь, от которой першит горло, и он убегает от ядовитого облака, и рядом с ним бежит женщина с распущенными волосами, вся в белом, заглядывает ему в лицо и спрашивает: "Где мой муж?", а её муж, прапорщик Костенко, лежит на дороге, ведущей в Шатой, растерзанный фугасом, и над ним вьётся красноватая мошка, а женщина продолжает бежать и спрашивать: "Где мой муж?", и на снимке из космоса среди дорог и опорных пунктов лицо жены, измученное и несчастное, всё в слезах.