Газета Завтра 1156 (04 2016) - [17]

Но есть и ряд других кризисов. Главный из них — духовный. Надо вернуться к переосмыслению самой парадигмы экономического развития на основе гармонии человека и природы и гармонии плотской материальной культуры и жизни с душой, с этим вертикальным стержнем, который человека делает подобным Творцу, созданным по образу и подобию. Мне кажется, что как раз русская цивилизация и православие могут помочь человечеству в поисках выхода из нынешнего глубочайшего кризиса финансово-экономической парадигмы.

Мы говорим о необходимости большого рывка. Совершить такой рывок без консолидации общества, без объединения народа и элиты невозможно. Это должен быть действительно душевный, духовный подъём. И православные христианские представления о справедливости, о соборности, о совместном умном делании могут нам помочь достигнуть консолидации, без которой Россия может утратить шансы на то, чтобы стать великой державой, несущей человечеству настоящие ценности и способствующей его развитию и прогрессу. 

Александр ПРОХАНОВ.

Создание филиалов Изборского клуба делается не указом, не словесами. Но мне показалось, что у Курска есть желание создать такой форум, где могли бы разрабатываться и обсуждаться проблемы, которые не обсуждаются и не разрабатываются в органах исполнительной власти, в политических партиях, и так далее. Куда сходились бы курские интеллигенты, интеллектуалы и ставили бы проблемы: и общего, космического масштаба, и российские, и курские. Это было бы интересно и полезно и вам, и нам. 

На линиях огня

На линиях огня

Василий Проханов

Война Сирия Общество

репортаж из Сирии

Дамаск

В Дамаск ехали из Бейрута, через перевал, хмарь, дожь, туман, снег. Но вдруг — проблеск солнца и внизу, сквозь разрыв туч, лучи солнца высветили сверкающую лазурную долину: это Палестина, Святая Земля, там, вдалеке находится Хеврон с могилами праотцов, там же Мамврийский дуб и, в бликах света, в радужной интерференции, сиюмоментно проступила над всем этим простором Святая Троица и сокрылась — снова туман, снова дождь, снова морось.

Пересечена граница с Сирией.

Вот он, предновогодний, дождливый, зябкий и в то же время — жаркий древний Дамаск.

Время от времени то в Думе, то в Дарайе бухают разрывы снарядов, а то и совсем близко рванет — это шальная мина в город залетела.

Дамаск всё такой же, как и два года назад, но и не такой. Внешне изменился не так сильно, а вот в воздухе уже витает надежда — надежда в новом году потеснить лютого врага, потому что Россия стала расправлять свои стальные крылья и разящими ударами карать жестокие орды стихии зла. И почувствовал народ, что бесчинства врагов уже не пройдут безнаказанно, в мире появился тот, кто ответит, кто поможет.

Через полчаса — Новый год по московскому времени. Проливной дождь, блокпост сирийской армии, проверяют машины. В помещении — два бойца греются у печурки, промелькнуло в голове, все войны похожи своими жанрами, вот и здесь, если чуть прищурить глаза, кажется: то ли Донбасс, то ли Чечня. На стене — портрет "Хабиби Башара", "калаши", стаканчики с мате, дым сигарет.

У нас с собой было поллитра белорусской водки. Ну что, с Новым годом! За победу! Ураааа!

Пластиковые стаканчики хрустнули и опустели, выпили до дна, "SURYA RUSYA — БРАТЬЯ НАВЕК".

Потом — старый город, базар Хамедия, знаменитая мечеть Омейядов, теперь уже Новый год по дамасскому времени, на фоне темного пасмурного, полуночного неба — силуэт минарета и военно-полевой салют, мироздание расчерчивается красными пунктирами трасс, слышны то далёкие, то близкие трели автоматных, а иногда и пулемётных очередей. Настроение боевое, приподнятое, праздничное — ведь есть надежда на победу и мир, ура!

Забадани, в гостях у "Хезболлы"

На следующий день мчимся в Забадани. Этот некогда курортный город находится в горной местности, в долине реки Барада, вблизи границы с Ливаном, километрах в 60 к северо-западу от столицы, на высоте 1100 метров над уровнем моря.

Остается позади воюющий пригород Дамаска, Дарайя, за насыпным, защищающим от обстрелов снайперов, валом вдоль дороги видны причудливые, обглоданные войной остовы зданий этого многострадального растерзанного города.

Дальше почти мгновенно попадаем в зиму — в ближневосточную, снежную зиму. Мимо проносятся серебристо-белесые оливковые рощи, припудренные метелью баннеры с Башаром Асадом, облаченным в военную форму и вскинувшим правую руку в жизнеутверждающем римском приветствии. Начинают мелькать то тут, то там заснеженные богатые особняки-дачи, изуродованные минами, снарядами и пожарами: Забадани был одним из самых дорогих и престижных курортов в Сирии.

Блокпост, за блокпостом — проверка. "А, русия!" — говорит с широкой улыбкой военный, возвращает документы, и мы проезжаем. На одном из постов попался бдительный и строгий страж долго вглядывался, но, когда увидел "ксиву" "Хезболлы", сразу подобрел и пропустил нас дальше .

Подъехали к совместному с "Хезболлой" блокпосту на перекрестке, где дорога ответвляется и в небольшой, также курортный, поселок Мадайю, известный еще со времен знаменитого полководца Халида Ибн Аль‑Валида. Тут, уютно зарывшись в снег, миролюбиво смотрел на нас до боли знакомый т-62.