Газета Троицкий Вариант # 48 - [18]

Я занимался самыми разными аспектами. И что интересно, я и не предполагал быть математиком, но выяснилось, что некоторые аспекты нелинейной теории волн приводят к тому, что надо решать чисто математические проблемы. И эти математические проблемы оказались очень глубокими и содержательными с точки зрения математики. Они весьма сильно повлияли на дальнейшее развитие математики, начиная с 60-х годов прошлого века и до нашего времени. Выяснилось, что кое-что, как всегда, было сделано раньше, но забыто. Сейчас это — математическая теория солитонов [3], которая прочно вошла в арсенал математических наук. Это повлияло на самые разные области, вплоть до теории чисел [4]. Поскольку я был в этот процесс вовлечён, то мне пришлось стать — с большим, кстати, удовольствием — и профессиональным математиком. Впрочем, профессиональным математиком я могу себя называть с некоторой осторожностью, поскольку у меня физическое образование. Но в Аризоне я профессор на математическом факультете.

За что я получил медаль Дирака? В этой науке есть динамическая часть, т.е. детерминистическая, описывающая явления, которые предсказываются.

Б.Д.: Описывающая закономерность, благодаря которой можно делать предсказания.

В.З.: Да. А есть статистическая часть, которая описывает. Как в физике, есть механика и статистическая механика. Статистическая — это когда мы рассматриваем ансамбли, рассматриваем одно и то же явление со случайными начальными данными, когда оно много раз повторяется и мы вычисляем средние характеристики и подсчитываем вероятность того или иного явления. Так вот, здесь мне принадлежит честь создания так называемой теории слабой турбулентности, или волновой турбулентности. То есть что будет, когда нелинейные волны в слабо нелинейной среде ведут себя случайным образом. Там очень интересное предсказание возникает. Что в определённых условиях будет происходить обратный каскад, т.е. из коротких волн будут образовываться длинные, энергия будет собираться в длинных, больших волнах. Собственно это и происходит на море, когда дует ветер и сначала возбуждается мелкая рябь, а потом образуются крупные волны.

А.К.: Мы на флоте называли их барашками.

В.З.: Ну, барашки — это отдельный процесс, это обрушение. Но возникают сначала крутые мелкие волны.

Д.И.: Как интересно, смотрит физик на море, и мы смотрим. Мы думаем — барашки, рябь, а он говорит — обратный волновой процесс.

В.З.: Полная теория ветрового волнения — чрезвычайно сложная задача. Я, кстати, ей сейчас очень серьёзно занимаюсь. Я сейчас написал большую обзорную статью, она пойдёт в «Progress of Royal Society» Королевского лондонского общества, и, наверное, я на русском языке ее опубликую в «Успехах физических наук». Собственно говоря, за изобретение обратного каскада, описание образования больших волн из мелких мне и присудили медаль Дирака. Аналогичный процесс гидродинамики совсем в другой ситуации, а именно в теории вихрей и вихревых структур планет, изобрёл Крекнан. Поэтому нам дали по медали каждому, а премию — она небольшая — разделили на двоих.

А.К.: Владимир Евгеньевич, а почему бы Вам литературный дар, учитывая, что Вы член Союза писателей России, не совместить с физическим?

Б.Д.: Не возникает ли желания самому или вместе с кем-то написать просветительскую работу по сфере своих научных интересов?

В.З.: Это, конечно, давно нужно было сделать, но всегда оказывается, что научные результаты получаются быстрее, чем их успеваешь опубликовать. Поэтому у меня хроническое состояние, когда лежит 5–7 недописанных профессиональных статей.

Б.Д.: Но это же замечательно, что так много получается научных результатов!

В.З.: Я не успеваю их вовремя опубликовать, иногда задерживаю эти публикации. Кроме того, в литературе я занимаюсь поэзией, а это всё-таки другой жанр. Стихи -они как-то параллельно существуют и не отнимают, если хотите, времени от писания, потому что это тексты короткие. Правда, их иногда бывает нужно много раз переделывать, что и приходится делать по 50 раз, но всё равно — в промежутке.

А.К.: Стихи — они родились — и всё.

В.З.: Да, конечно. Стихи обязательно должны прийти. Марина Цветаева писала, что она не верит тем поэтам, которые пишут сами. Она с подозрением к ним относилась: этот человек пишет сам? Это несерьёзно. Стихи должны приходить, а когда они приходят, их уже нужно просто поймать.

Д.И.: А научный результат делается самим ученым? Там нет такого прозрения, как в стихах?

В.З.: Тоже есть, конечно, но это прозрение с продолжением. В научном деле самое главное — правильно поставить задачу. Кстати говоря, я уже придумал, что в «Успехах физических наук», к статье о ветровом волнении, я возьму эпиграф из Мандельштама. Это будет такая строчка: «Бежит волна, волной волне хребет ломая».

А.К.: Очень хорошее направление разговору Дима задал: стихи приходят вдруг, потом вы их шлифуете, оттачиваете.

В.З.: Главное — записать.

А.К.: А научная идея?

В.З.: Обычно она является развитием предыдущих идей. Есть какое-то направление. Ты думаешь-думаешь на какую-то тему, самое главное -ставить вопросы. Вот я не понимаю этого, какое может быть объяснение? Возникает вариант попробовать так или так.