Газета "Своими Именами" №40 от 04.10.2011 - [41]

- Извините, пожалуйста, я сейчас. Мне стало плохо... Я потерял сознание... Я сам... Я живу вот здесь, недалеко... Я сейчас... Мне уже лучше, - как можно “интеллигентнее” и уважительнее бормотал нарушитель общественного порядка.

То ли интеллигентность ханыги, то ли еще что-то повлияло на милиционеров, но они оставили его в покое, отошли в сторону и с отвращением посматривали оттуда. Они даже не пригрозили ему, чтобы убирался поскорее.

Дурной запах преследовал неотступно. Чуть осмотревшись, Иван Денисович обнаружил, что сидит на сыром асфальте, в “укромном” углу двора, в который иногда забегают по малой нужде...

“До такого мерзкого положения я еще не доходил. Ничего подобного со мною не было ни в КПЗ, ни в зоне... Еще, наверное, какой-нибудь “новый русский” справил под меня свою нужду...”

Вспомнил, как он, слабея, придерживаясь руками о стены дома, пытался найти на что сесть. “Вот почему я оказался в дерьме”, - решил он и сам смотрел на себя как бы со стороны с омерзением. Хотелось исчезнуть, сгинуть куда-либо...

Повернувшись лицом к земле, он встал на колени. Постояв в такой позе несколько секунд, Иван Денисович отполз от угла на пару метров. Дурного запаха стало меньше, стало легче дышать. “На что бы опереться? Палку бы сейчас. Не ползти же домой на четвереньках”, - соображал он, осматриваясь.

Но палки не было. Он снова сел. Дурной запах все еще преследовал его. Холодило правый бок. Оказалось, что правая сторона его пиджака и брюк были сырыми. Милиционеры с резиновыми дубинками и радиостанциями, что только теперь заметил Иван Денисович, издали наблюдали за ним.

“Наверное, вызвали спецмашину”, - подумал он с испугом. Но тут же смекнул: “Кому охота с таким возиться? Их главное желание, наверняка, чтобы я поскорее с их участка убрался. Теперь они убедились, что я живой. Возиться с такими, как я, отбросами “нового общества”, никто не будет. А в каком виде пребывать - дело каждого “господина”. Полная свобода... скотской жизни”.

Собрав остатки сил, Иван Денисович поднялся, немного постоял, подождал, пока уменьшилось головокружение, и, медленно переставляя ноги, потащился домой, горя желанием поскорее скрыться с глаз милиционеров, точнее, освободить их от своего присутствия.

Прохожие никакого внимания на него не обращали. “Внимания на каждого не наберешься. Сколько теперь таких, как я? Считай, на каждом углу. Мне теперь не до этикета...”

До своего дома Иван Денисович добирался полчаса, хотя совсем недавно такое расстояние преодолел бы за три-четыре минуты. Вспомнилась безвозвратно утраченная греза, райская жизнь во сне. “Милиционеры помешали...” - съюморил он про себя. С горечью подумал: “Совершить бы какое преступление, чтобы попасть на казенный харч, да уже не осталось сил...”. Стучало в голове, теснило грудь, дышалось трудно.

На скамейке у дома сидели две старушки, мимо которых ему предстояло пройти. Одна принаряжена в белый платочек, вторая - в глубоких с опушкой теплых тапочках. “Видно, ноги больны”, — сочувственно подумал он о ней. Со старушками он не был знаком, видел их всего несколько раз, в теплые дни, а потому легче было мимо пройти.

Входя в подъезд, услышал, как одна из них сказала:

- Долго, видно, не протянет, сердешный. Да и зима скоро...

Иван Денисович понял, что сказано про него. Он и сам все понимал, потому чужих слов не испугался. Он был согласен: “Скорей бы конец... Сколько теперь говорят по радио о добровольном уходе из жизни... с помощью врачей. Может, и надо бы... Так жить нельзя!.. Так жить нельзя!.. Кто это сказал?.. Так жить нельзя!..”

...Через несколько дней старушка в белом платочке высказала подружке тревогу: что-то не видно старичка из тринадцатой квартиры. Не случилось ли чего? Родных у него, видно, нет, к нему никто не ходил. В больницу теперь таких не берут. Надо бы куда следует сообщить.

Старушка в теплых тапочках разделила ее тревогу. Решили, если до завтра дело не прояснится, сообщат в домоуправление.

Утром так и сделали.

В присутствии милиции и соседей работники ЖЭК вскрыли квартиру. В давно не убиравшейся комнате стоял специфический запах...

Мертвый Иван Денисович лежал на полу с раскинутыми руками. На раскрытой ладони его левой руки лежал конец бельевой веревки, на другом была изготовлена петля.

Приглашенный врач констатировал: “Смерть наступила два-три дня назад. Состояние трупа дистрофическое. Следов насильственной смерти не обнаружено”.

Так в протоколе и записали.

- Не хватило сил дотянуться, - показывая глазами на крючок-вешалку вверху, у косяка двери, вслух высказал врач мысль, которую другие присутствующие не решались произнести.

Когда от дома отъезжала машина, увозившая тело покойного, старушка в белом платочке сказала:

- Еще один отмучился, царство ему небесное. Сколько их, сердешных. За что нам наказание Господне?

Ее подружка покачивала головой, соглашаясь. Проходившие жильцы дома, осведомившись, что случилось, равнодушно шли прочь.

Михаил Гоголев

ИНФОРМАЦИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ

ИТАР-ТАСС

...каждый третий житель столицы Германии считает, что возведение Берлинской стены полвека назад не было ошибочным шагом. Согласно данным опроса общественного мнения, проведенного институтом “Форса”, 10% респондентов охарактеризовали возведение стены как “целиком и полностью правильное решение”. Еще 25% опрошенных назвали его “частично верным”, поскольку речь шла о необходимости обеспечить стабильность ГДР. Особенно много сторонников строительства Берлинской стены оказалось среди бывших жителей столицы ГДР, только 41% которых убеждены, что устанавливать в августе 1961 года пограничные сооружения не следовало.