Газета "Своими Именами" №24 от 10.06.2014 - [28]

Как известно, алюминий давно уже не очень “оборонный” предмет. Однако есть группа выбросов, которые находятся, по сути, вне надзора официальных экологов. Я имею в виду то, что о выбросах (и их объемах) так называемых “оборонных объектов” не могли знать экологи-общественники (под предлогом неразглашения государственной тайны) и не очень хотели знать экологи официальные. Приведем пример. В новом постановлении правительства РФ не нашлось места для токсичного ракетного топлива - гептила, который безнаказанно выбрасывали и выбрасывают нефтехимические заводы Ангарска и Салавата под благожелательным присмотром местных эконачальников. Разумеется, гептил всё время выбрасывают такие субъекты хозяйственной деятельности, как ракетные дивизии. И таких веществ в стране очень много, поскольку “оборонный комплекс”, хоть и болеет, но всё же никуда не делся [8]. К числу “оборонных выбросов” когда-то относились также выбросы меди и мышьяка, за которые наш министр назначил очень незначительную плату: соответственно по 1025 и 683 рубля за 1 т. При Советской власти такое благожелательное отношение властей к неизбежной гибели природы и отравлению людей в медно-мышьяковых городах объясняли интересами страны. Так были загублены многие заводы-города - Калатинский медеплавильный комбинат (г.Кировград, Свердловская область), “Востоксибэлемент” (г.Свирск, Иркутская область), Карабашский медеплавильный комбинат (г.Карабаш, Челябинская обл.), Кочкарский завод (г.Пласт, Челябинская область) [8].

А вот еще одно наследие прошлого - теперь разрешено выбрасывать в атмосферу пестицид гексахлоран по цене 68 рублей за 1 т. А по какому, собственно, праву, если этот пестицид был запрещен еще при Советской власти? Точно так же МПР разрешает сбрасывать в водоемы за деньги пестициды ДДТ (в СССР запрещен в 1970 году), токсафен (в 1991 году), атразин (в 1994 году), диазинон (в 1994 году), тирам (в 1994 году), фенитротион (в 1994 году), фентион (в 1994 году) и множество других, которые вообще не имеют права на жизнь в силу своей токсичности и запрещенности [2,8].

Людям, предпочитающим детективы с отравлениями, будет интересно узнать, что теперь разрешено сбрасывать в поверхностные и подземные воды любые цианиды, в том числе цианиды натрия и калия. И стоит это преступление немного - 5510 рублей за сброс в водоемы 1 т цианидов. После этого нас уже не удивит, что министр природы разрешил выброс в воздух не только синильной кислоты (цианистого водорода) по 205 руб./т, но и фосгена - по 683 руб./т. И дело даже не в том, что еще с первой мировой войны синильная кислота и фосген считались химоружием, а в том, что по Конвенции о запрещении химоружия эти ОВ подлежат строжайшему контролю, к тому же с участием международных наблюдателей. Летом 2001 года на складе химоружия в Плановом (Щучанский район Курганской обл.) под присмотром тех самых наблюдателей расстались с 10 т фосгена за очень большие деньги. А если следовать указаниям нашего министра природы, можно было бы просто выпустить тот фосген в воздух за 200 долларов [8].

После этих примеров (их можно приводить до бесконечности) остается задаться вопросом: а знает ли МПР, за что следует назначать платежи? Отвечаем: нет, не знает. МПР может знать только то, что ему сообщают предприятия-загрязнители. А проверить может не всегда. Потому что для этого надобно измерять выбросы и сбросы. И еще хоть чуточку разбираться в токсикологии. Тем более было бы очень большим оптимизмом предполагать, что органы МПР способны объективно составить картину химических выбросов и сбросов по стране.

И последнее. Когда наше МПР бездумно разрешает сбрасывать в воздух токсичные вещества, незримо возникает предположение, что эти вещества будто бы растворяются и улетают. Ответ таков. Во-первых, медь и мышьяк никуда не улетают, а ложатся прямо на улицы как городов, которые уже упоминались (Свирск и Кировград, Пласт и Карабаш), так и сотен других городов, которые тоже несложно назвать. Во-вторых, степень влияния выбросов на окружающую среду зависит не только от их количества, но и от высоты трубы, тогда как чиновник из органов МПР полагает, что вредные химические вещества рассеиваются до того, как они принесут вред людям и природе. Чтобы чиновники не очень заблуждались, приведем хрестоматийный пример. Это только в мечтах хлор, который наше МПР разрешает выбрасывать в атмосферу за 2-3 доллара за 1 т, улетает ввысь. В жизни всё не так просто. Например, 22 апреля 1915 года, в день, который принято считать началом химических войн, 168 т хлора из окопов одной воюющей стороны не улетели ввысь, а перелетели на позиции другой воюющей стороны, чем нанесли там немалый урон [8]. Может быть, стоит всем нам, а официальным экологам - в особенности, помнить о токсикологии, метеорологии, интересах живых людей и о... здравом смысле?

Обожженная химией Россия

Десятилетия браконьерского хозяйничанья промышленности в России привели к новому, не называемому вслух, но реально существующему явлению - химическим “заболеваниям” городов. Фактически против городов и поселков страны была развязана необъявленная химическая война с использованием многочисленных средств - органической спецхимии, суперэкотоксикантов, иных токсикантов, пестицидов, токсичных металлов, углеводородов, окислов (азота, серы, углерода). Если ограничиться органической спецхимией (другие “средства” войны известны обществу лучше), то это производства ОВ, взрывчатки, жидких и твердых ракетных топлив, хлорных и фосфорных пестицидов, другой хлорной и вообще галоидной (бромной, фторной, иодной) продукции, присадок к топливам, например, тетраэтилсвинца и т.п. Спецхимия не только принесла серьезные химические шрамы большим и малым городам России, но и удачно прячется за более известными выбросами иных, тоже химических производств - обычной (менее секретной) химической промышленности, металлургии, энергетики, нефте- и коксохимии, целлюлозно-бумажной промышленности и т.д.