Газета "Слова и дела" №8-9 от 19.08.2014 - [35]
Но главное, Голованов врал о Жукове. Никаких подтверждений письменных или хотя бы устных его вранью нет. А дело-то очень важное, о нем не могли не знать и другие. Но вполне возможно, что врал и не Голованов, а писатель Феликс Чуев, который трудился над его воспоминаниями и был таким же ненавистником Жукова, как Хвостов и Ащин. В этих воспоминаниях немало всякого вздора. Чтобы не отвлекаться, приведу только один факт. Рассказывается, будто Голованов всю войну вел активнейшую переписку со Сталиным, она составила аж три тома. Да какая могла быть переписка у страшно загруженного Верховного Главнокомандующего с одним из бесчисленных офицеров? И какая необходимость? Есть же телефон, есть телеграф, есть аппарат Бодо. Он даже на письма Рузвельта и Черчилля порой отвечал с большой задержкой, а тут, видите ли, Голованов… три тома… Затем автор или Чуев уверяет, что Хрущёв уничтожил переписку. Но ясно же, что он мог уничтожить лишь письма Голованова, которые могли храниться в архиве Сталина. А где же драгоценные письма Сталина, которые автор должен был хранить и беречь? Увы, их нет. Скорее всего, это тоже выдумка Чуева.
Но «спаситель Москвы» - это присказка покуда, а вот и сказка: «Наиболее ярко фальсификация военной истории проявилась при создании образа Г.К. Жукова как единственного спасителя родины, победителя Гитлера». Вон что! Уже спаситель не Москвы только, а самой родины. Ваше благородие, надо же совесть иметь! Кто, когда, где называл Жукова «единственным спасителем»? Что вы лапшу-то не по назначению употребляете? Некоторые авторы называют спасителем родины Сталина, так надо же понимать, и даже ефрейторы понимают, в каком это смысле, а вы полковник. В том самом, в каком Пушкин писал о Кутузове:
Народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…
Единственный спаситель – он, Кутузов! Что, сударь, вы готовы катить бочку и на Пушкина? Возьмите в помощники себе Ирину Яровую из Думы.
Что дальше? Сталинградская битва. Ащин объявляет: «В. Карпов посвятил ей целую главу. Основным действующим лицом был, конечно, Жуков… но (представьте себе выражение лица правдолюба, когда он объявлял это великое открытие. – В.Б.) но Жукова там не было». Кого не было? Жукова, Жукова. Как не было? Ну, абсолютно, совершенно, ни разу. А где же он был? «Он в это время проигрывал(!) битву на ржевско-вяземском направлении».
Об этой битве, об операции «Марс», говорит полковник, у нас молчат. Кто молчит? Жуков писал: «13 ноября (1942 года, т.е. за шесть дней до начала нашего великого контрнаступления под Сталинградом, - В.Б.) мы с А.М. Василевским были у И.В. Сталина… Мы обратили внимание Верховного на то, что немецкие командование, как только наступит тяжелое положение под Сталинградом и на Северном Кавказе, вынуждено будет перебросить часть своих войск из района Вязьмы на помощь южной группировке.
Чтобы этого не случилось, необходимо срочно повести наступательную операцию севернее Вязьмы и разгромить немцев в районе Ржевского выступа силами Западного и Калининского фронтов.
- Это было бы хорошо, - сказал И.В. Сталин,- Но кто из вас возьмется за это дело?
Мы с Александром Михайловичем предварительно согласовали свои предложения. Поэтому я сказал:
- Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена. Василевский может взять на себя координацию действий там, а я могу взять на себя подготовку наступления Западного и Калининского фронтов.
Верховный, согласившись, сказал:
- Вылетайте завтра утром в Сталинград. Проверьте ещё раз готовность войск и командования к операции.
14 ноября я вновь был в войсках Н.Ф. Ватутина, А.М. Василевский – у А.И. Еременко» (С. 406-407)
Об операции «Марс» вспоминал и Василевский, о ней неоднократно говорится и в «Истории Второй мировой войны», охаянной Ащиным. Например: «Планируя контрнаступление под Сталинградом, Ставка учитывала, что командование вермахта попытается перебросить на помощь южной группировке часть войск из других районов, в частности из района Ржева и Вяэьмы. Тогда-то и должна была начаться операция «Марс». Её цель состояла не только в том, чтобы сковать силы противника и нанести ему поражение в районе ржевско-вяземского выступа, но и привлечь на это направление дополнительно вражеские резервы» (т.6, с.20).
Напомню ещё раз: «В это время Жуков проигрывал битву на ржевско-вяземском направлении». Что значит проиграть битву? Это, иначе говоря, потерпеть поражение, это - войска разбиты, отброшены со своих позиций, они бегут или даже уничтожены. Ничего подобного в операции «Марс» с нашими войсками не было. На войне, как и вообще в жизни, далеко не всегда бывает или-или, или победа или поражение. Вспомним Бородино. Французы считают, что победили они, поскольку русские отступили, а мы считаем, что это была наша великая победа, поскольку вскоре после нее французы бросились наутек, их армия в сущности погибла и только жалкая кучка добралась до Парижа. В операции «Марс» нам удалось сковать здесь немецкие войска, не дать перебросить их под Сталинград, но разбить эти силы не смогли. То есть это не проигрыш сражения, а в одном замысле – успех, в другом - увы, неудача! И вот Ащин, Хвостов, Даниил Гранин возмущаются и клеймят нас за то, что мы не слагаем псалмы в честь наших неудач, не любуемся всеми подробностями наших промахов, не празднуем годовщины поражений. Недавно умер критик Бенедикт Сарнов. С поразительным цинизмом он писал, что ежегодно 5 марта они с друзьями собираются и радостно празднуют день смерти Сталина… Дядя Ащин, сколько вам лет? Ведь, поди, за семьдесят. Неужели до сих пор не заметили, что о своих неудачах и поражениях люди всегда говорят сквозь зубы, а то и заикаясь? И мы – такие же люди. А вы с Хвостовым и прочими, похоже, скоро будете праздновать 22 июня и 28 июня, 23 и 24 августа, 19 сентября и другие подобные даты
