Гайдзин. Том 2 - [37]

– Лучше всех сказал об этом Макиавелли, – ответил он, едва ворочая языком, – «Не доверяйте проклятым государям, они всегда могут найти оправдание в целесообразности». Проклятым государям, тайпэнам, матерям проклятых тайпэнов, сыновьям Дирка Струана и их сыновьям… – и тут он заплакал.

Айа, подумал он, морщась про себя, это случилось со мной впервые за много лет, последний раз я плакал, когда только что приехал в Гонконг, двадцать лет назад, и узнал, что ма умерла, пока я был в море. Она, должно быть, знала, что умирает, когда я уезжал. «Отправляйся, мой красавчик, зарабатывай свое состояние, да смотри пиши каждую неделю…» Если бы не она, мы бы все умерли, – только ее сила поддерживала в нас жизнь до тех пор, пока главный Струан не приехал и наш йосс не переменился.

В тот день я плакал навзрыд. Как и вчера ночью, только эти слезы были другими. Я плакал по моей утерянной невинности. Даже поверить не могу, каким я был наивным, что верил в «компанию». А вот Дирк, предал бы он меня? Никогда. Тайпэн так не поступил бы, никак не мог бы так поступить, но он всего лишь легенда. Я должен найти мужество и начать свое собственное дело – мне тридцать девять, для Азии это уже старик, хотя я себя стариком не чувствую, только кораблем без руля. Как и Малкольм… или я ошибаюсь?

Он посмотрел на него, перемена в молодом человеке была все еще заметна. Малкольм стал другим, больше похожим на того, которого я знал раньше. Повзрослевшим, возможно ли это? Не знаю, но в любом случае его йосс предопределен так же, как и мой.

– Я рад, что мы не вскрыли… Я выразить не могу, как мне жаль, что она отрезала тебе все пути.

– Мне тоже. – Малкольм рассказал Джейми о том, что сэр Уильям уже ожидал это письмо, а также об опиуме и об их плантациях в Бенгалии – эта новость сегодня утром буквально взорвала Поселение, вызвав яростное негодования. Собрание днем в клубе прошло более бурно, чем обычно, в результате его была принята, единогласно, резолюция, согласно которой сэра Уильяма надлежало вздернуть или по крайней мере отстранить от должности, если он попытается силой заставить их подчиниться глупости парламента. Малкольм видел, как глубоко несчастен Джейми, и он снова почувствовал искушение выплеснуть на него новость о чудесном избавлении по имени Горнт. Но вспомнил о клятве. – Я теперь чувствую себя очень уверенно, Джейми. Не волнуйся. Ты идешь в Ёсивару?

– Не сразу, хотя мне необходимо увидеть Неми. – Джейми покаянно улыбнулся. – Вчера ночью я ей навесил разок, надо бы отнести ей подарок. Это не обязательно, но она славная девушка, такая хохотушка. Сначала я встречаюсь с Накамой. Филип попросил меня провести с ним полчаса. Похоже, японец расспрашивал Филип а о бизнесе и банковском деле, капитале и прочих таких вещах – Филип попросил меня объяснить основы.

– Это любопытно.

– Да. Ум у этого джаппа пытливый, что и говорить. Жаль, что он с нами не так откровенен.

– Обменяй свои знания на что-нибудь, что может нам пригодиться. Думаю, завтра мне надо поговорить с Филипом. Попроси его зайти ко мне, хорошо? – Голос Малкольма стал твердым. – Мы ведь должны были делить всю информацию, разве не такое у нас было соглашение?

– Да, да, именно такое. – Джейми допил коньяк. – Спасибо. И спасибо за беседу. – Он встал и от души сказал: – Я всем сердцем надеюсь, что у тебя все сложится хорошо, Малкольм.

– Да, я знаю, Джейми. И у тебя все тоже будет нормально. Спокойной ночи.

В тишине своей комнаты Малкольм с удовольствием вытянул ноги в сторону камина, с нетерпением ожидая завтрашнего дня и новых сведений от Горнта. Какова могла бы быть цена? – размышлял он, глядя на угли. До него доносились голоса изнутри здания и снаружи, с прайи. Время от времени смех и несколько пьяных песен. Сегодня днем заходил Джон Марлоу с посланием от адмирала, который приглашал его завтра к себе на флагман или, если это неудобно, к сэру Уильяму.

– Я мог бы встретиться с ним у сэра Уильяма. В какое время?

– Полдень?

– Хорошо. Зачем я ему понадобился?

– Не знаю, – ответил Марлоу. – Готов поспорить, он не просто хочет скоротать день. – С тех пор как адмирал Кеттерер вернулся после стычки в заливе Мирс и захода в Гонконг, он кипел от возмущения по поводу враждебных и критических сообщений в газетах и все еще был в бешенстве от того, что по его кораблям стреляли из британских пушек. – Мне кажется, он не благосклонно отнесся к некоторым из более грубых замечаний, прозвучавших на сегодняшнем собрании.

– Прямо беда, – сказал Малкольм и расхохотался, все еще возбужденный информацией, полученной от Горнта.

Марлоу рассмеялся вместе с ним.

– Ради бога, не повторите этого на юте его флагмана, а то весь корабль взлетит на воздух! Кстати, я получил разрешение на испытания в открытом море, в понедельник или во вторник, если позволит погода. Какой из дней больше всего устроит вас обоих?

– А сколько времени мы проведем в море?

– Выйдем примерно на рассвете, вернемся самое позднее к заходу солнца.

– Вторник.

Уголек выпал из камина, но не опасно. Он задвинул его кочергой под корзину и пошевелил тлеющие угли. Голубовато-зеленые и оранжевые язычки пламени поднялись немного и снова угасли, образовав для него картину. Самые настоящие картины. Про него и про нее. Он бросил взгляд на дверь в ее спальню. За весь вечер из-за нее не донеслось ни звука.