Гавел - [212]

В то лето у него было не слишком много посетителей. Дважды он встречался со своим старым товарищем по заключению Домиником Дукой – теперь пражским архиепископом и будущим кардиналом, – которого по давней привычке называл мирским именем Ярослав. Сходил в местный кинотеатр на фильм «Древо жизни».

Следующий удар обрушился на него в конце лета. Писательница Ирена Оберманнова выпустила «Тайную книгу» – якобы историю ее романа с «величайшим чехом», в котором легко угадывался экс-президент. Гавел яростно отрицал достоверность этой истории, да и большинство критиков отнеслось к книге как к попытке писательницы поживиться за счет славы Гавела. Факт их отношений, которые будто бы завязались в 2010 году, когда Гавел работал с отснятым материалом для «Ухода», невозможно подтвердить данными из независимых источников, однако кажется вполне допустимым, что тогда Гавел проникся к своей коллеге теплыми чувствами и пару раз с ней встретился. Даша была вне себя от гнева: может быть, не столько из-за предполагаемой измены мужа, сколько из-за своего публичного унижения. Враги же Гавела сочли новым свидетельством лицемерия его слабые попытки отпираться. Человек, который однажды с сожалением заметил, что у президента Клинтона такой дурной вкус на подружек, что он крутит роман с девушкой, которая готова потом разгласить интимные подробности о нем, теперь подорвался на собственной мине. Его жена с ним не разговаривала, а его мнимая подруга была, надо полагать, смертельно оскорблена тем, что он от нее отрекся.

Когда в конце лета здоровье Гавела немного улучшилось, он смог посетить свою последнюю конференцию «ФОРУМ 2000». Пятого октября 2011 года ему исполнилось семьдесят пять лет. До того, в субботу, в пражском Центре современного искусства «ДОКС» собралось, чтобы поздравить его с днем рождения, несколько близких друзей. Некоторые из них, в том числе Мадлен Олбрайт, Адам Михник и Том Стоппард, прилетели из-за границы. Даша явилась в сопровождении многочисленной родни и вскоре ушла. Гелена Вондрачкова и Карел Готт в этот раз отсутствовали. В программе были The Plastic People of the Universe, Monkey Business и исполнители фольклорной музыки и песен протеста давних диссидентских времен. Гавел бо́льшую часть вечера сидел на галерее, принимая поздравления. Он был, как всегда, вежлив и ни на что не жаловался, но пиджак был велик ему на два размера, а глаза на осунувшемся измученном лице смотрели тускло. Каждого из подходивших к нему друзей он приветствовал слабой улыбкой в знак того, что узнал и благодарит. «Майкл, – обратился он ко мне по-английски, а когда я спросил, как он себя чувствует, несколько оживился, но притворяться не стал. – Майкл, я разваливаюсь».

Неделю спустя Гавел вновь встретился с кардиналом Дукой. Вообще в 2011 году оба товарища по заключению встречались чаще, чем в течение долгих лет, прошедших с того дня, когда их выпустили из тюрьмы. В ноябре они записали в архиепископском дворце телевизионный «допрос», посвященный теме воспоминаний и надежды. Десятого декабря, через двадцать три года после первой официально разрешенной демонстрации на площади Шкроупа, Гавел принял своего друга, четырнадцатого тибетского далай-ламу Тэнцзина Гьямцхо. Тот заметил ухудшение здоровья Гавела и порекомендовал ему обратиться к традиционной тибетской медицине. «Я обещал, что теперь буду для своего старого друга тибетским врачевателем», – рассказывал он потом[1066]. Гавелу он пожелал еще десять лет жизни. Дальнейшие полчаса оба провели за беседой, обходясь большей частью без слов. Прощаясь, они соприкоснулись лбами.

Путь в машине «скорой помощи» из Градечка на эту встречу и обратно совсем истощил силы Гавела. Следующую неделю он провел в основном в постели, слишком слабый и измученный даже для того, чтобы самостоятельно вставать. Тем не менее он общался с ухаживавшими за ним сестрами милосердия и несколько раз созванивался по телефону с друзьями. О своем скором конце он говорил без обиняков, смирившись с ним. В субботу 17 декабря ему стало чуть лучше, и он решил обсудить с приехавшей в тот день Дашей приближающееся Рождество. Праздничные дни он хотел провести в Градечке и просил ее быть с ним.

В воскресенье утром монахиня Веритас Голикова увидела, что ее пациент уже проснулся, и предложила ему встать для утреннего туалета. «Я хочу еще поспать, приходите через часок», – ответил он ей. Когда же через час сестра вернулась, он по-прежнему спал, и дыхание его становилось все слабее. Приблизительно между 9:45 и 9:50 он совсем перестал дышать. «Это было так тихо, как будто погасла свеча»[1067].

Благодарности

Единственное, чего я опасаюсь при составлении списка людей, которых я обязан поблагодарить, это того, что по невнимательности могу кого-то пропустить. Если подобное произойдет, я заранее прошу у них прощения.

Вацлава Гавела уже нет в живых, но я безгранично благодарен ему за вдохновение и за то, что он незримо руководил мною, пока я писал эту книгу (вина за все ошибки, разумеется, лежит на мне). Его вдова Дагмар все это время оказывала мне содействие, отвечала на вопросы и никак не пыталась ограничить в том, что я пишу, хотя наверняка знала, что читать некоторые пассажи ей будет неприятно. Мои старые друзья Иван Гавел и его жена Дагмар Гавлова-Илковичова великодушно делились со мной своим временем, воспоминаниями и документами и не отказывали мне, когда я вновь и вновь возвращался к ним.