Гавань - [53]

Вероятно, устала и так называемая широкая общественность, или слишком уж свыклись с идеей строительства. В течение последнего месяца о стройке ничего не писалось в газетах, да исчезли и постоянные призывы к ускорению ее темпов. Напряжение на строительстве ослабло. Текущие работы выполнялись механически, без былого накала, без высокой температуры энтузиазма, даже без громких слов о сознательности. Грашо почти не показывался из своей канцелярии. Когда инженер обращался в Дирекцию с не терпящими отлагательства вопросами, сотрудники отделывались безответственными пустыми обещаниями и даже не пытались скрывать, что сами в них не верят.

И вот однажды сверху, с Белых Корыт, спустился оливковый «виллис». Здоровенные шумливые геологи в прекрасном расположении духа остановились возле «Катины». Двое мужчин и одна женщина. Наверху, в горах, по-видимому, уже похолодало, подули северо-восточные ветры, потому что приехавшие были в куртках и фланелевых клетчатых рубахах. Они приехали в Мурвицу пообедать «и вообще»: хотели немножко развлечься после длительной жизни «наверху, в пустыне».

Одного из них инженер знал еще со студенческих лет. Вспомнил, что звали его Треф. Они сердечно поздоровались, как двое старых знакомых среди чужестранцев.

— Ну ты и растолстел, старик! Значит, покажешь, где можно лучше всего пожрать. Давай вместе с нами, — сказал Треф, который прямо излучал из себя радость, веселье, желание приятно провести время. — Где тут кормят хорошей рыбой? Имею в виду барабульку или морского окунька.

— А ты будто с луны свалился, точно, — сказал Слободан и усмехнулся. — Здесь разрыли не только весь берег, но и море. Если какую рыбешку и найдешь, то только мороженую, привозную.

— Без разницы, — сказала женщина, — главное — не консервы.

— Да еще винца, — сказал второй геолог, явно не приморский житель, еще не потерявший веры в мистику девственного родного берега. — Местного, красного!

Еду они заказывали громко, беззаботно, как подобает хозяевам мира, а Катина слушала и только с недоверием кивала.

— Ну что там скважины? — спросил Слободан.

Они лишь качнули головами, словно вот-вот ответят, но ничего не ответили. Немного нахмурились, кисло надули губы, может, из-за красного вина, которое Катина в последнее время покупала у какого-то итальянского поставщика и привозила тоже в металлических бочках.

— Что это такое здесь пьют? — спросил Треф. — Краску для пасхальных яиц?

Благодушное настроение по мере акклиматизации заметно шло на убыль: тонкий слой пыли покрыл мороженую японскую навагу. Инженер поделился с ними, как специалистами, своими проблемами: пора прокладывать трубы нефтепровода, а дорога еще и наполовину не готова.

— Что, разве здесь еще ничего не знают? — спросил Треф.

— Ты о чем?

Треф почесал голову.

— Вообще-то говорить об этом нельзя, — сказал он наконец. — Но тебе я скажу. Из всей этой затеи там, наверху, ничего не получится.

Инженер ощутил озноб более холодный, чем мороженая навага.

— Из какой затеи? — спросил совсем глупо. — Что случилось?

— Что я могу тебе сказать, старик? Нефти не оказалось. Сейчас это уж стопроцентно точно. Раньше или позже повсюду раззвонят.

— Но это же невозможно, — сказал Слободан. — Мы же не дети. Пробное бурение дало хорошие…

— Эх, нефть-то есть в осадочном сланце, но нет давления. Сначала появилось немного газа, но и он исчез. Что поделаешь, с землей не так-то просто, надует, как никто другой!

— Я, конечно, в этом деле профан, — сказал Слободан, — но разве нельзя создать искусственное давление?

— Это слишком дорого, — сказал Треф. — Это бы обошлось дороже, чем сама нефть. Неприемлемо, факт. Кое-кому за это всыпят, но по сути виноватых нет. Конечно, бояться нечего, найдется какой-нибудь козел отпущения.

— У нас тут есть один на примете, можно было бы его предложить на эту роль, — мрачно усмехнулся второй геолог.

Некоторое время они молчали, сидя над полупустыми тарелками, и смотрели на развороченный городок, на ленивое движение кранов в гавани. Слободану показалось, что движется все как-то против воли, устало и вот-вот совсем остановится. Может быть, виновата жара, подумалось ему, или все, кроме меня, уже давно об этом знают?

— А я думал, здесь все уже давно об этом знают. Дирекцию-то, естественно, известили, — словно эхо вторил его мысли голос Трефа. — А тебя, старик, информировать не торопятся. Видно, ты у них не шибко в чести.

Но инженер чувствовал себя не просто плохо информированным, а обманутым. Видишь, травил он сам себя, даже земля может надуть. А потом этот обман по длинной цепочке переносится с одного на другого, и в конце концов обманутым окажешься ты один. Даже Магда знала об этом раньше меня.

— Ну и что теперь?

— А мне до лампочки, — сказал Треф. — Наша бригада прибыла уже позже. Послали, чтобы еще раз проверить, хотя до нас здесь побывали шелловские специалисты. Сейчас все демонтируется. Полная ликвидация.

— Я не о том, — судорожно выдавил из себя Слободан. — А что будет со всем остальным?

— Понятия не имею, — говорит Треф. — Что до меня, то все сложилось лучше не надо, потому что теперь я могу махнуть в Африку.