Гавань красных фонарей - [37]

— Куда, дурья башка? — прошипел он.

Голицын молча сел на место.

— Всю жизнь бы так работал, — проводил взглядом исчезающего из вида Татаринова старший лейтенант и поспешил расплатиться за угощение.

Где-то в полдень следующего дня Татаринов проснулся от запаха кофе, стоящего на небольшом подносе. Повернувшись на кровати, он увидел простую исландскую девочку, которая показалась ему даже симпатичнее, чем вчера вечером. И такое бывает.

— Бай! — сказала она, помахала маленькой ручкой и исчезла за дверью гостиничного номера…

— Бай! — хрипло ответил ныряльщик, осматриваясь.

Нельзя сказать, что он находился в каком-то безумно дорогом номере. Наоборот, это была третьесортная гостиница, что в принципе его устраивало, поскольку лимит на расходы существует. И не нужно испытывать терпение начальства.

Сделав пару глотков кофе, Татаринов начал вспоминать, что же было после того, как они пришли в гостиницу. И вспомнить он ничего не мог, он даже не мог вспомнить, в какой гостинице он находится, как выглядит ее фасад.

— Вошел в роль! — похвалил сам себя капитан второго ранга и сделал еще один глоток кофе, после чего захотелось закурить…

Увидев на потолке датчики задымления, решил не рисковать и протопал к окну, по ходу дела натягивая на себя трусы, которые остались в джинсах, валяющихся в кресле.

«Все ты, дорогой мой, проспал», — укорил себя Татаринов и раскурил сигарету.

Стоит ли говорить о том, что Голицын и Диденко завидовали своему командиру? Но им ничего другого не оставалось, и они были вынуждены наблюдать, как и на второй вечер Татаринов пришел увешанный щитами и доспехами в тот же самый бар и напился снова. Но теперь командир потребовал у бармена на втором этаже уже не девочку, а мальчика.

Сценка повторилась полностью, то есть ему указали место, сказали время, и действительно через четверть часа перед ним стоял якобы исландский педичка. Татаринову пришлось снова прибегнуть к пагубному действию алкоголя. Хотя пить в исландском баре — это на самом деле древняя забава не только местных, но и приезжающих сюда туристов.

Оценив предлагаемый ему товар, капитан второго ранга вскочил со своего места и перекрикивая громкую музыку, выкрикнул горилле:

— No!!!

Не слушая объяснений на плохом английском, Кэп направился к бару, где потребовал себе мальчика, а не бородатого мужика, продолжая трясти мятыми банкнотами, которые, похоже, в его карманах не переводились.

— Good, good, — отвечал на его возражения бармен и, делая жест охраннику, чтобы тот увел мужика куда-нибудь с глаз, стал интересоваться национальностью Татаринова: — Ты поляк?

Капитан второго ранга задумался:

— Нет, я русский. Какая разница? Дайте мне мальчика на ночь! — Русский офицер не мог поверить в то, что он сам говорит, но что ж ты хочешь, Европа, надо общаться. — Я хочу голландского мальчика, — наконец выдал более четкую мысль Татаринов, которая пришла ему в голову спонтанно.

— Завтра! — ответил бармен.

— Я хочу сейчас!

— Сейчас нету, — упорствовал бармен и торговец живым товаром по совместительству, наполняя очередной кружко-графин пивом.

— Хорошо, завтра, — вяло согласился Татаринов и бросил на стойку еще одну мятую бумажку.

Он уже пошел на выход, но вернулся, достал один евро и на корешке купюры написал свой сотовый телефон:

— Сюда звони, понял?

Бармен, посмотрев на цифры, утвердительно закивал.

«Город маленький, найдут», — размышлял Татаринов, осторожно спускаясь вниз и держась за перила, кивая так же сидящим на входе Голицыну и Диденко. Мол, смотрите, как я хорош сегодня, сынки, ухмылялся капитан второго ранга.

Как это ни печально, но на следующий день Татаринову никто не позвонил. Это было плохо, и он уже собирался идти скандалить в бар, поскольку он тут якобы весь в нетерпении и ждет, когда же ему предложат удовольствия, за которыми он приехал и которые возжелал именно в Рейкьявике. Но вспомнив о том, что терпение — лучшая добродетель, Татаринов не стал бузить и решил подождать еще сутки. Благо пока можно было прогуляться по городу и отметить на карте те заведения, которые показались ему потенциально интересными.

Еще через день, где-то после обеда, позвонил какой-то мужик и сказал, что можно подъезжать по такому-то адресу.

«Да, и не найдут меня больше». Он запротестовал и предложил встретиться там, где остановился.

Вечером на встречу в небольшой ресторанчик, который работал при отеле, приехали два человека. Один из них был высокий широкоплечий викинг с прямыми симметричными чертами лица и волевым выражением. Таким, будто он постоянно противостоял жесточайшему северному ветру, повернувшись к нему лицом. И делал он это с самого рождения на протяжении всей жизни. Такой человек-скала. Вместе с ним в ресторан вошел мальчик небольшого роста, худенький.

Самое то, отметил Татаринов, то есть так должен был думать педофил, разглядывая белые кроссовки, обтягивающие штанцы…

Узкий подбородок, тонкий нос, маленькие бегающие глазки, которые не могли сосредоточиться на чем-то одном, и короткая стрижка, поблескивающая от обилия нанесенного лака. Лет восемнадцать, не больше.

Татаринов приветливо замахал рукой и пригласил их за столик, чтобы обсудить детали сделки. Когда ему озвучили сумму в пять сотен евро, капитан второго ранга опешил, задумался на некоторое время, разглядывая товар, словно придирчивый покупатель. Не обращая внимания на остальных посетителей ресторана, большая часть из которых были постояльцами гостиницы, попросил паренька встать и повернуться вокруг своей оси, что тот незамедлительно проделал, после чего вернулся на свое место.