Гавань измены - [116]

Что касается фрегатов, здесь иная ситуация; Джек наверняка справился бы с любым из них по отдельности, хотя спастись от тридцативосьмипушечника с наветренной стороны в тесной бухте было бы непросто. Но оба вместе...

Джек наблюдал за кораблями с самым пристальным вниманием, холодным, непредвзятым, опытным взглядом; и с каждым мигом становилось яснее, что тяжелый фрегат, хотя и элегантный, и хороший ходок, управляется лишь в добросовестном, но «прогулочном» стиле — видимо, капитан и команда провели больше времени в порту, нежели в море.

На собственном корабле они ощущали себя чужаками: отсутствовала слаженность в маневрах, но была заметна медлительность и нерешительность, показывающая, что они не привыкли действовать как единое целое. Джеку показалось, что они не «чувствуют» море, но это не означало, что они не управятся с пушками в замечательной французской манере, а вес их бортового залпа намного больше его собственного. Что касается меньшего фрегата, то капитан там явно способнее, но сам корабль — медленный и остался довольно далеко за кормой к тому времени, когда «Сюрприз» поравнялся с фортом. За кормой, но с наветренной стороны: вот в чем вся печаль. У обоих противников преимущество наветренной стороны.

Его не удивило, когда форт открыл безрезультатный огонь — увидев французскую эскадру, Джек сразу понял, что дей — союзник Франции. Но это дало ему подходящий предлог сделать то, что он задумал.

Он уклонялся, идя в бейдевинд к западному берегу, снова выжимая из «Сюрприза» все, на что тот способен. Еще никогда Обри настолько не ощущал себя и корабль как единое целое. При более слабом ветре в глубине бухты фрегат сможет нести невероятное количество парусов, Джек точно знал, какую нагрузку выдержит корабль, и тот вел себя как породистое животное, уходя все дальше от большого француза, который почти мгновенно развернулся и шел параллельным курсом в двух милях на правой раковине «Сюрприза», постреливая из погонных орудий.

Приближался западный берег, несколько рыбацких лодок забрасывали сети: все ближе и ближе в этом головокружительном темпе, и все это время Джек размышлял над возможным курсом, силой ветра, сносом — плавная, едва осознанная последовательность расчетов.

— Приготовиться к повороту оверштаг, — в тишине крикнул Джек, и поживее! — Еще одна сотня ярдов, вторая сотня, и он крикнул: — Руль под ветер!

И снова фрегат развернулся с невероятным изяществом и помчался в северном направлении вдоль западного берега к Братьям и мысу за ними. Но теперь уже проявилось преимущество наветренной стороны: несмотря на быстрый разворот «Сюрприза» и бо̀льшую скорость, французам требовалось проплыть меньше — как лошади на ипподроме, французы двигались по внутренней, более короткой дорожке, а «Сюрприз» — по длинной внешней; и если только «Сюрприз» не выбросится на берег, казалось, что французы отрежут его до Братьев или чуть дальше, прижмут к мысу.

Когда Братья с тремя проливами между ними неслись на корабль, а оба француза приближались, обстреливая «Сюрприз», на борту стояла мертвая тишина. На протяжении всей долгой гонки на прямом отрезке тяжелый фрегат имел предостаточно времени, чтобы поставить невероятное количество парусов, и теперь мчался, может, даже быстрее «Сюрприза». Стрельба стихла, поскольку никто не хотел замедлять этим скорость.

Тяжелый фрегат держал курс в средний проход, что должно было привести его к мысу раньше «Сюрприза», и там он встанет поперек курса, приготовившись к бортовому залпу, пока «Сюрприз» будет еще только приближаться к мысу. Двадцативосьмипушечный корабль шел в кильватере «Сюрприза», чтобы отрезать его, если, миновав первый пролив, «Сюрприз» попытается уйти обратным курсом.

Тяжелый фрегат сейчас находился не более чем в полумиле позади траверза по правому борту и быстро приближался. Джек не столько убавил паруса, как убавил скорость, потихоньку потравив шкоты, и совсем чуть-чуть привёлся к ветру. Команда выполнила приказы, но помрачнела, когда француз сначала поравнялся с ними, а затем, уже близко от прохода между первым и вторым «Братом», вырвался вперед, а впереди вырастала за пеленой дождя высокая и пугающая стена мыса. Попутно француз издалека дал по ним бортовой залп, но вместо того чтобы ответить, Джек прокричал:

— Приготовиться убрать паруса, — и прошел к штурвалу.

Француз несся вперед, отбрасывая великолепный носовой бурун, мчался прямо в средний проход и врезался в мель просто с невероятной силой, все мачты мгновенно унесло вперед и в подветренную сторону. Второй фрегат сразу же привелся к ветру и ушел к восточному берегу.

— Тишина на борту, — проревел Джек, перекрикивая начавшееся ликование. — На гитовы, паруса на гитовы. Вынести грот-марсель на ветер.

И вскоре Джек провел мягко скользящий «Сюрприз», но не через первый проход между Братьями, а через глубокую расщелину между первым Братом и береговыми скалами, настолько узкую, что ноки рей царапали по скалам.

— Обрасопить и отойти в море, — приказал он, и «Сюрприз», выбравшись из западни, в галфвинд направился в открытое море.

Когда фрегат отошел подальше от мыса и Братьев, дождевой шквал накрыл бухту с северо-северо-запада. Толстая серая завеса скрыла берега по обе стороны и остановила чрезмерное ликование на палубе. Команда перестала лупить друг друга по спинам, жать руки и кричать «Мы уделали их, долбаных ублюдков, обставили их! Бог с нами! Видали когда-нибудь подобное?» Но общая атмосфера восторга никуда не делась, повсюду сияющие лица, матросы влюбленными глазами смотрели на своего капитана. И тут дождь кончился, явив голубое небо над мысом Акрома.