Gaudeamus igitur - [87]

Принцесса рассмеялась так звонко, что сравнение с серебряным колокольчиком вдруг перестало казаться мне настолько банальным. Она была красивая, мрыс дерр гаст, какая же она была красивая… мне такой никогда не быть, но я не чувствовала и намека на зависть. Ей невозможно было завидовать, такая она была светлая. А вот платье на ней было мне отчего-то подозрительно знакомо — легкое и воздушное, из светло-салатового шелка, с длинным шлейфом, спереди открывающее идеальной формы ноги чуть выше колен, сзади ниспадавшее до пола. Сдается, нечто подобное один знакомый мне магистр как-то видел на какой-то эльфийской княжне…

Ошибочка вышла. Не на княжне, а на Принцессе.

Может, и Рихтер здесь есть? Тогда сон выйдет совсем интересным. Я покрутила головой, пытаясь его найти, но через несколько минут прекратила поиски. Похоже, моему подсознанию было хорошо и без магистра.

Отвлекшись на посторонние мысли, я забыла следить за развитием сюжета. Тем более что и следить было особо не за чем: Трубадур и эльфийка о чем-то болтали между собой, Мастер смотрел на них, и в этом взгляде зависти не было ни на грамм. Боль — была. Но не зависть.

Неожиданно он всем телом развернулся куда-то в сторону. Я посмотрела туда же; темноволосая вампирша, державшая давешнего адепта под руку, призывно махала свободной конечностью. Магичка улыбалась, и по этой улыбке я поняла, что Мастера она считает своим хорошим другом. Что-то подобное я испытываю к Хельги, Генри и близнецам… или нет, все они скорее приятели, чем друзья.

Мастер отрицательно качнул головой, но вампирша улыбнулась еще раз, и он, похоже, сдался. Придерживая полу плаща с левой стороны — по этому жесту я убедилась, что дырка там все-таки есть, — он пошел к ней; я пошла за ним, краем глаза наблюдая за окрестностями.

Окрест все было нормально. Все оставалось по-прежнему, только адепт с вампиро-эльфийскими корнями насмешливо щурил зеленые глаза. Еще бы, он и сам по себе явно не страдал от комплексов, а уж на фоне Мастера и его потертого плаща…

Я еще раз отвлеклась на Трубадура и эльфийку — не смотреть на эту пару было просто невозможно — и оттого пропустила начале беседы.

— …И на кого ты пойдешь? — спрашивала девушка, явно продолжая начатый разговор.

Мастер пожал плечами.

— На боевого мага, — ответил он.

— Думаешь, получится? Конкуренция, говорят, очень большая…

— Не знаю. Я ведь не собираюсь становиться самым лучшим, королевским там или боевым магистром в Академии. Не везде же нужны очень сильные маги, таким, как я, тоже должно найтись хоть какое-то место.

Я оскорбилась. По силе мы были примерно равны, но я все-таки имела наглость полагать, что смогу найти для себя более выгодную вакансию, нежели та, которая характеризуется словосочетанием «хоть какое-то место».

— Поразительно малые запросы, — ухмыльнулся зеленоглазый спутник вампирши. — Для человека с таким дипломом, какой будет у тебя, ты ценишь себя непростительно низко.

Это было сказано довольно небрежно, но Мастер мигом подобрался, точно перед боем. Это движение тоже мне очень кого-то напоминало.

— При чем здесь мой диплом?

— Ну как же, — пожал плечами зеленоглазый. — Особый диплом, знаешь ли, не всякому выдают.

— Особый диплом, — ровно сказал Мастер, — будет у тебя, а не у меня. Ведь ты же у нас гений или не так?

— Разве в гениальности дело? — Народ, стоявший кругом, начал прислушиваться к разговору, и зеленоглазый (дальше, чтобы не повторяться, я решила называть его Гением) наигранно изогнул бровь. — Ты не гений, зато ты Мастер… разве этого мало? И ведь не зря же тебя прозвали именно так — ты всякую работу выполняешь именно мастерски. Даже дырку на штанах — казалось бы, какое низкое дело! — и ту заштопал просто изумительно. Мне бы, например, так ни в жизнь не суметь. Вот только жалко, что самооценка у тебя такая низкая — зачем ты прячешь свою работу?

Разговаривая с вампиршей, Мастер, похоже, расслабился и забыл придерживать полу. Теперь плащ, как ему это и положено по штату, висел за его спиной, выставляя столь тщательно закрываемую штанину на всеобщее обозрение.

Там и в самом деле была дырка. Она была заштопана очень аккуратно, чувствовался опыт, которого, скажем, мне пока еще не хватало, — но даже если бы нитки оказались подобраны в цвет, она все равно была бы заметна. И сам Мастер отлично это знал, хотя и явно надеялся, что зашил ее практически незаметно.

Адепты, слушавшие беседу, засмеялись — не все, но многие. Гений выпрямился; в глазах его плескалось такое превосходство, что я едва не взвыла от ненависти. И дело было не в особой жалости к гордости Мастера, просто я отлично помнила, как вот такие точно так же смотрели на меня. Помнила, как провожали взглядами, как смеялись в лицо… вот только я не молчала, я всегда отвечала, всегда давала хоть какой-то, но отпор.

Мастер тоже не смолчал. Более того, он ухитрился оставить лицо практически спокойным, только скулы обозначились резче обыкновенного. И это, мрыс дерр гаст, было мне знакомо… но кто же он, почему я никак не могу вспомнить?

— Меня не зря прозвали Мастером, — очень четко выговорил он, глядя в глаза сопернику. — Здесь ты не ошибся. Мастер — это тот, которому приходится трудиться. И пусть мои успехи меньше твоих, но я добыл их сам, своим трудом. Мне есть чем гордиться, в отличие от тебя.