Gaudeamus igitur - [50]

— Мне можно уйти? — с тоской спросила я.

— Подождите меня за дверью, — не оборачиваясь, велела она.

Я молча вышла и привалилась спиной к стене, с угрюмым видом скрестив руки на груди. Нет, чем этому существу не понравился барабан? И потом, оно что, хочет сказать, будто у меня нет голоса?

«Надо было прочитать инструкцию», — злорадно напоминала совесть. Я давала ей мысленный пинок, совесть передергивала плечами и убиралась в дальний угол, откуда продолжала надоедливо скрипеть: «Надо, надо, надо!»

Наконец из лаборатории вышла госпожа Ламмерлэйк. В руке она несла барабан. Посмотрев на меня с непонятным выражением лица, она плотно закрыла дверь и передала мне инструмент. Я автоматически приняла.

Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Потом магистр усмехнулась и произнесла:

— Вот интересно, это у вас профессиональное?

— В смысле? — обиженно спросила я, минутой раньше придя к выводу, что растение не оценило моих музыкальных талантов.

— В смысле… Был у меня один адепт с боевого курса, так он за пять лет учебы ничего, кроме взрывчатки, на практикумах так и не получил. Из любых ингредиентов, по любой теме — взрывчатка, и все. Что характерно, хорошая.

«А я здесь при чем?» — подумала я, но вслух произнесла:

— Я вчера на практикуме противоблошиное зелье сварила…

— Это был пример, аналогия, — строго отрезала Эльвира. — А вот вы… Вас бы, студентка Ясица, полагалось наказать. В жизни не видела, чтобы растение оказалось в таком шоке! Не знаю, что уж вы с ним там делали, но… — Она покачала головой, явно не найдя подходящих слов.

Впрочем, госпожа Ламмерлэйк не казалась особенно разгневанной: глаза ее довольно блестели, а карман длинного кардигана, как я успела заметить, оттопыривала изнутри некая коробочка. Судя по очертаниям оттопыренного, коробочка как две капли воды походила на ту, которую я наполнила половинчатыми листками.

— Но с другой стороны… — задумчиво произнесла Эльвира, и глаза ее блеснули, — с другой стороны, запасы половинчатых листьев в Академии подошли к концу, а практикумы для старших курсов без них провести нельзя. Так что мы, пожалуй, сочтем, что вы просто действовали… мм… нетрадиционными методами. Принесшими, надо отметить, недюжинный результат. Этот цветок — штука капризная, за сеанс он обычно выдает листка по три.

— То есть мне к нему и завтра приходить?

— Нет, — мягко, но решительно отказалась Эльвира. — К этому цветку вы больше и подходить не станете. Я не желаю жертвовать столь ценным экземпляром! И передайте близнецам аунд Лиррен, чтобы они не вздумали последовать вашему примеру. Второе растение еще нежнее, оно такого может и не пережить… О боги, какое счастье, что вы выбрали себе именно этот отсек!

Я вздохнула. Нет, ну неужели ему так не понравился мой голос?!

Из теплицы я прямиком отправилась к себе в комнату. Полин там еще не было — наверное, девица сидела в библиотеке, — зато элементаль, полностью высунувшись из двери, парила у окна этаким полупрозрачным облачком. Я молча предъявила ей барабан, и флуктуация, не удивляясь, утащила его в пятое измерение. Наверное, ей уже все рассказали.

На завтра в принципе нужно было много чего готовить, но я не нашла в себе силы открыть тетрадь по бестиологии. Вместо этого я плюхнулась на кровать, щелчком подозвала к себе список кормильцев и стала искать по нему сегодняшнее число. Но я не успела еще его найти, как в дверь постучались, вежливо, но достаточно твердо.

— Заходи, дорогой, гостем будешь! — радостно отреагировала элементаль, прежде чем я успела вставить хоть слово.

На пороге стоял Валентин де Максвилль, некромант со второго курса и наше экономическое все, прозванное отдельными ехидными индивидуумами «Наш ответ Скупидонусу».

— Привет, — сдержанно сказало экономическое все, заходя внутрь. За ним в комнату влетела вышколенная флуктуация, крепко держащая в лапках обернутую бумагой корзину. Я невольно потянула носом: от корзины шел теплый запах еды. — Вот, — с прежней сдержанностью сказал Валентин, поискав глазами, куда бы поставить корзину. Флуктуация сообразила быстрее, и корзина аккуратно опустилась мне на кровать — я едва успела подпихнуть под донышко тетрадь по бестиологии. — Де Максвилли не забывают карточных долгов.

Это был бесспорный факт, банкиры из поколения в поколение, де Максвилли не забывали ни о долгах, ни о векселях, ни о кредитах. Сдается, у них в мозгах просто не было функции, которая отвечала бы за забывчивость. Впрочем, к Валентину я относилась довольно положительно, да и корзина была объемная, так что я радушно улыбнулась и указала ему на свободный стул:

— Садись, сейчас Полин придет, тогда пообедаем.

Де Максвилль помялся. Кажется, предложение пришлось ему по вкусу, но все же некромант качнул головой:

— Нет, Яльга. Жалко, но не могу. У меня еще дела…

— Ну если дела… — Я улыбнулась еще раз, пожав плечами, и Валентин улыбнулся в ответ. Я знала за собой эту особенность: мало кто мог не ответить мне улыбкой на улыбку.

Некромант ушел; над его плечом плыла флуктуация, по которой то и дело пробегали сполохи фамильных цветов дома де Максвиллей. Я подождала Полин, потом, не выдержав, сняла с корзины бумагу.