Гастарбайтер - [12]
– Хохол, прекрати гнать! Не надо никого резать ни на какие ремни. Лично я на этого дурака никакой обиды не держу. Как это «ни за хрен собачий»? Я у него почти увёл любимую жену! Я рогоносцем его сделал, Сань! Очнись! Он что, конфеты мне за это дарить должен?
– Гля! – всплеснул руками Хохол. – Та и хрен с ним, шо увёл! Всё равно нельзя это так спускать!
– Ну, поломаем мы их, и что изменится? А я тебе скажу – ни хрена не изменится. Два каких-то вонючих гопника, которые вообще не при делах, плюс покалеченный Иркин муж? Ты чего, всерьёз думаешь, что мне может принести моральное удовлетворение, если Ирка лишний раз поплачет? Дурак ты, что ли?
– Нет, это ты дурак и лох к тому же, – у Хохла лопнуло терпение, он искренне меня не понимал. – Ведёшь себя, как терпила! Тебя отмудохали, як кутёнка, а ты тут базары лоховские разводишь. Удовлетворение ему… А шо тебе может принести моральное удовлетворение, может, скажешь? Если они тебя ещё раз поймают, отмудохают да ещё и обоссут вдобавок? Или вообще наглушняк порежут? Такое ты хочешь моральное удовлетворение, что ли?
– Слушай внимательно, Хохол, и базар фильтруй, а то надоело твоё жужжание. Я сказал тебе, что не надо их трогать, значит, мы не будем их трогать, тема закрыта, всё. Я ещё не знаю, как сам повёл бы себя в его ситуации. Может, ещё хуже бы… А моральное удовлетворение я получу, когда Ирина Казакова станет Ириной Алиевой. Я понятно выражаюсь? – и я откинулся спиной на подушки, давая понять, что разговор на эту тему окончен.
– Ну, ты хватанул, братан! Нужен ты ей, чурка кулебякская! – и Хохол ехидно ухмыльнулся.
– Ну, хватит. Лучше расскажи мне, что у нас в офисе происходит, как там дела?
– Дела-то… дела, як сажа бела, – нахмурился Хохол. – Слухай, короче. Тут вчера пацаны какие-то заходили, в кожанах, все дела, спрашивали директора. Ну, я им говорю, шо, типа, я тут решаю все вопросы. Интересовались, под чьей мы крышей, на склад заглядывали, прикидывали шо-то там между собой. Ну, ты понял, короче.
– Угу, ясно. Бандюки. Давно я их ожидал… Выкатили чего-нибудь конкретное?
– Та выкатили, – Хохол озадаченно шмыгнул носом. – Офис-то у нас большой, красивый, та товару на складе богато. Десятку зелени выкатили. В месяц.
– Они там чего, на голову больные, что ли? Какая десятка? Мы чего, олигархи им, что ли?
– Та им насрать. Сказали, шо две недели на раздумья, а потом базарить перестают.
– Мда, Сань. Невесело. Да и несерьёзно это. Не выкатывают нормальные бандюки требований от фонаря, а садятся за стол, по-людски, и всё рассчитывают арифметически. Сам-то чего думаешь?
– Та шо я думаю… Десятку башлять мы не тянем. Може, офис поменять? Всяко дешевше встанет.
– Ладно, разберёмся…
Иришку муж тогда не тронул. Видимо, к такому решению его привело подсознание, потому что если бы с её головы упал хотя бы волос, ему бы точно не поздоровилось. Она продолжала с ним жить, но, естественно, отношения у них уже были далеки от идеальных и портились всё больше и больше с каждым днём, но… уходить от него она не хотела. Он продолжал мотаться по командировкам, и это было нам на руку – мы продолжали встречаться по несколько раз в неделю, и она часто оставалась у меня. Дела в офисе шли хорошо, массажёрами заниматься мы бросили и перешли на более выгодный товар – небольшого размера различные тренажёры и прочие популярные спорттовары, вовсю рекламировавшиеся тогда в телепрограмме «Магазин на диване». Также мы с Хохлом сменили жильё на более приличествующее нашим теперешним доходам. Он снимал трёшку в начале Кутузовского проспекта, а я жил в четырёхкомнатных апартаментах в районе «Маяковской», на Садовой-Каретной улице, которые снял по случаю за половину их реальной стоимости. Квартира была просто исключительная – окна выходили и во двор, и на Садовое кольцо, и набита она была самой современной музыкальной аппаратурой, что мне нравилось больше всего. К тому же оттуда было десять минут пешком до нашего офиса.
Ирочка проснулась в моей постели от аромата сваренного мною для неё кофе и сладко потянулась. Утро было прекрасным. Стояли последние дни бархатного сезона, в окно светило солнце, моя разбитая физиономия почти зажила, а рядом лежала любимая девушка. Что ещё надо для счастья? Было уже часов одиннадцать, на экране огромного телевизора мелькали в беззвучном режиме кадры какого-то порнографического фильма, а в качестве звукового сопровождения из колонок в душу мне бальзамом изливался Пласидо Доминго, страстно исполняющий «Весте ля джибба» из леонкавалловских «Паяцев». Обожаю, особенно когда ближе к концу Доминго заламывает руки, и гримаса страдания искажает его лицо даже через толстый слой грима, и это, ну вы знаете: «Смееееееейся, паяааа-ац!». Восхитительное ощущение.
С моей точки зрения, «Паяцы» ни одному из трёх великих теноров не даются так пронзительно, как Доминго, тут бессилен даже мой любимый Паваротти, не говоря уж о бледноватом Каррерасе. Хотя, наверное, это чистой воды вкусовщина, ведь все трое непревзойденны по-своему. Особенно меня зацепило первое прослушивание их лос-анджелесского концерта, под руководством Лало Шифрина. Я вообще нахожу, что этот альбом не в пример ярче отражает как самобытность каждого из них в отдельности, так и их слаженное трио, хотя бы «Ля донна мобиле» – это же головокружительно! Совсем не так, и даже бледновато, звучат они в квартете с Монтсеррат Кабалье, и никакое это не кощунство и не понты полуграмотного дилетанта, просто Кабалье сама по себе настолько самодостаточна и неповторима, что, по моему личному восприятию, её эксперименты с тремя великими имеют ненужный налёт какой-то эпатажной эклектики. Это как если бы в лунную россыпь бриллиантового колье вдруг вставили, ну, допустим, рубин или изумруд. И красиво, конечно, и дорого смотрится, а по сути – полная ерунда и безвкусица. На предмет угодить какому-нибудь многослойнозатылковому братку с толстой турецкой голдовой цепью на бычьей шее и в турецком же кожане. Точнее, его колхозновато-мытищинской подруге жизни, имеющей в арсенале женских чар лишь такую крупнокалиберную артиллерию, как пергидрольный бараний перманент на бестолковой головёнке да давящий запах поддельного пуазона, в необъяснимом приступе щедрости купленный для неё тем же братком за нереальные деньги у хитрожопого коробейника… Нормальному-то человеку очень быстро надоедает, когда искусство назойливо угождает зрителю или слушателю. А ему бы не угождать – а волновать должно.
Он – идеалист. Он верит, что справедливость восторжествует, если идти вперед, не изменяя себе. Он пережил жестокие лишения, карабкаясь на вершину. И вот под ногами твердая почва – он занял достойное место в жесткой журналистской иерархиии. Но времени насладиться успехом нет. На его родине смена власти. И по воле случае он отправляется в Киев.Но судьба подвергает его взгляды серьезным испытаниям. Ему дают понять: там, где власть и деньги – нет места мечтам о справедливости и равенстве, о долге и чести. И тем более – о любви.Способен ли он изменить привычный порядок вещей или обречен стать марионеткой в чужой игре? Сохранит ли он свои убеждения или подчинится чужой воле? Выдержит ли испытание любовью и предательством? Выбор за ним.
Эдуард Багиров (р. 1975 г.) – главный редактор литературного ресурса «Литпром», молодой публицист, автор нашумевшего бестселлера «Гастарбайтер» (2007 г.) Его новый роман «Любовники» – своего рода долгожданное продолжение, где простые парни, брутальные герои нынешнего времени, не смотря ни на что способны не только найти свое место в покоренной столице, но и познать настоящую любовь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.