Гасильщик - [22]

– У меня замерзли руки!

Я тут же принялся отогревать их своим дыханием, мне стало беспричинно весело, даже не столько весело, как легко и просто, когда не нужно ни о чем задумываться, когда весь мир – это ты и твоя девушка, которую нашел в огромном городе и она волнует тебя каждым взглядом, движением и словом. В общем, это и есть счастье, когда вдруг почувствовал, что самый обыкновенный день ты никогда не забудешь…

– Тебе не холодно? – спросил я.

– У меня шуба, как у Деда Мороза!

Она приподнялась и легла на мою грудь. На фоне серого неба я видел силуэт, выбившиеся волосы из-под шапочки, и лишь угадывался блеск ее глаз.

– Классно здесь, правда? – прошептала она. – Я люблю ночной лес, он страшный и пугающий, особенно зимой. Иногда глухой ночью я пробираюсь в эти места, дрожу от страха и холода и долго брожу, но не по тропинкам, а через кусты, по глубокому снегу.

– А потом превращаешься в ведьму?

– Правильно. Откуда ты узнал? Это и есть моя работа… Но сегодня я не буду превращаться. Для того чтобы это случилось, надо обязательно испытать страх и холод. А с тобой мне не страшно и тепло!

И она буквально впилась в мои губы, кажется, я даже почувствовал кровь, у меня закружилась голова. Чобы не улететь, я обхватил ее, чувствуя сквозь шубу, как трепещет ее тело. Потом она откинула голову и улыбнулась как-то виновато…

Мы долго еще лежали, говоря всякую чепуху, которая в другом месте и в другое время была бы скучной и глупой, а сейчас имела смысл и значение.

Счастье – это Время, о котором вспоминаешь после того, как оно уходит.

Мы вышли к реке, белое поле льда скрывало ее утекающие воды. В черных ветвях печально кричала ворона.

– Чего она каркает? – спросила Света.

– Сыру хочет.

Мы оставили птицу в одиночестве; пройдя долгий путь по мосту, молчаливой дороге, пришли в себя возле дома.

Возле подъезда нас осветила машина. Светлана вздрогнула и инстинктивно прижалась ко мне.

– Не бойся! – успокоил я.

От «Мерседеса» отделились две тени и материализовались рядом со мной.

– Светуня! – сказала тень крепким басом уверенного в себе человека. – Позднехонько гуляешь, киса! А это кто? – Парень небрежно кивнул в мою сторону. – Новый хахаль? Пользуешься ситуацией!

– Что тебе надо? – резко спросила Света.

Я почувствовал, как она дрожит.

– Все надо! – отозвался второй.

Я решил не выдержать.

– Все надо, говоришь? Можно и получить!

– Володя, я прошу тебя, не заводись, пойдем! – Она потянула меня в подъезд.

Тени расступились, одна из них явственно хмыкнула. Потом мы услышали, как хлопнули дверцы, и машина уехала.

– Спасибо, что провел. – Света произнесла это устало и, как мне показалось, даже равнодушно.

– Кто это были?

– Так называемые знакомые. Вроде твоих подлецов. Давай не будем о них…

– Давай, – охотно согласился я.

Мало ли подонков бродит по земле, так что ж, и жизни не радоваться?

Я расстегнул ее шубку, сразу почувствовал гибкую талию, она подалась ко мне, протянув губы для поцелуя. Мои руки непроизвольно опустились ниже, под юбочку-полоску, эластичный шорох колготок, я прижал ее крепче, чувствуя, что никаких сил не хватит, чтобы оторваться от ее тела. Света завиляла бедрами, пытаясь сбросить мои руки, которые становились все смелее, наконец она все же оторвалась от моих губ, отстранилась, оправила юбку и погрозила мне пальчиком:

– Так нехорошо.

А я совсем притуманился и, кажется, наговорил лишнего. Точно помню, что предложил: «Давай останемся в одной коже!» Черт его знает, откуда я взял эту фразу?

Света усмехнулась, покачала головой, но не отрицательно, а иронично и укоризненно. Вот вы все и испортили, молодой человек…

Она поцеловала меня коротким прощальным поцелуем и слегка подтолкнула к двери.

– Доедешь на частнике?

– Конечно…

Я выскочил на улицу, ощущая на своих губах вкус ее поцелуев… Вытащил отключенный телефон, посмотрел время: пятнадцать минут третьего. Все петухи уже досматривали последние сны. Дорога была пустынна, как после бомбежки. Сравнение неудачное, но в такую минуту не до словесных изысков. Хотелось спать, хоть голову отруби! В душе моей шевельнулась обида: могла бы и пустить, хотя бы на коврик. Тем более уже раз ночевал! И где же она пропадала в ту ночь? Но я решил не мучить себя раздумьями и бодро зашагал по дороге. Прямо-таки по-солдатски. Красавец с ударением на последнем слоге.

Я шел, оглядываясь. Наконец вдали вспыхнул свет фар. Остановился, стал призывно махать. Машина стремительно приближалась, и я уже предвкушал, как плюхнусь на сиденье… Отскочил в последнее мгновение. «Мерседес» резко затормозил, из него вышли две уже знакомые тени – по походке узнал.

– Ты, сучок, кажется, нам что-то обещал? – раздался наглый голос.

Я не ответил. В таких случаях надо сосредоточиваться для первого удара, а не растекаться в угрозах и виртуозной ругани.

– Ну, иди-ка сюда!

«Вахлаки! – понял я. – Много говорят».

Я продолжал стоять на месте.

– Что, уже язык отнялся? А был такой разговорчивый!

Один из них держал трубу, второй демонстративно сунул руку в карман.

Первый удар я нанес расчетливо и точно, успев увернуться от железяки, затем с разворотом ногой сбил с ног второго. Выстрел прозвучал ошеломляюще громко, я успел перехватить руку с пистолетом, вывернул ее с хрустом. Пистолет отлетел в сторону, враг – на землю. В следующий миг развернулся навстречу второму, еле успел уклониться. Удар пришелся по плечу, я мгновенно присел, смягчив удар, тут же труба была в моих руках. Но я пропустил крепкий удар в левый глаз. Это было мое единственное упущение. В заключение встречи поработал ногами – успокоил барахтающегося стрелка, а его напарнику «вернул» трубу, резко ткнув ею в солнечное сплетение. Его тут же и «спополамило». Поднял пистолет, стряхнул грязь. Хотел выбросить, да передумал: для военного завоеванное оружие – законный трофей.