Гасильщик - [23]

Пришла было люмпеновская мысль сокрушить трубой стекла «Мерседеса» цвета свежей зелени. Но не стал. Машина с женским именем Мерседес не виновата, что ей приходится возить всяких двуногих уродов. Правда, вытащил ключи и забросил подальше в кусты. На тот случай, если им опять в эту ночь захочется сшибить меня с пути-дороги.

Вскоре удалось поймать частника. Он подвез до самого дома, заметив заплывший глаз, посочувствовал и взял за проезд по-божески.

В эту ночь я так и не сомкнул глаз.

Негодяи, с которыми я дрался, могут вернуться к Светке и отыграться на ней. Сообразил я это слишком поздно и не в том месте.

Жизнь моя превратилась в сплошные вопросы и загадки. Путь, на который я ступил, все более уводил меня в сумеречную зону, где я не мог просчитать наперед и десяти шагов – впереди клубился туман. Я – слепой в этом мегаполисе, и лишь чувствую, что невидимые силы пристально следят за мной, играют мною, смеются, когда я хорохорюсь и демонстрирую независимость.

Подлое зеркало отразило все недавние удовольствия и развлечения. Развлечением можно считать было последующую «битву на троих». На меня смотрел малознакомый человек, чем-то отдаленно похожий на моего гипотетического (несуществующего) спившегося старшего братика. Это лицо под тройным лезвием бритвы делало отвратительные ужимки.

Наскоро побрившись, я прыгнул в машину. Преимущество мужчины средних лет в том, что он может брать здоровье взаймы, разумеется, у самого себя, только более позднего возраста. В старости, вероятно, придется сожалеть, что был непомерно расточителен, не берег родной организм… Но до нее доживают не все. Особенно такие раздолбаи, как я.

Эти мысли приходили от недосыпа.

Прямо с порога меня направили к Вячеславу Викторовичу. Босс посмотрел и укоризненно покачал головой. Этакий папашка-доброхот.

– Где тебя носило?

– Я подрался… Ко мне пристали какие-то крутые мальчики. Они хотели меня сбить «Мерседесом».

– Просто так пристали?

– Нет, я провожал девушку, а они начали намекать грязно…

– И все? – уточнил Вячеслав Викторович.

«Что он имеет в виду? – лихорадочно стал соображать я. – Неужели он знает про пистолет?»

– Я отнял у них пистолет. Вот он! – И выложил на стол прохладный «макаров».

– Вот с этого надо было и начинать! – рявкнул на меня босс. – Мальчишка! Ввязываешься в нелепые истории, ведешь разгульный образ жизни… В коллективе ведешь себя особняком. Пора привыкать к высокому положению. Тебе платят хорошие деньги. Ты должен помнить о репутации фирмы. В Японии сотрудники работают на корпорацию всю жизнь, до самой пенсии. Это для них малая родина. Я бы хотел, – Вячеслав Викторович понизил голос, – чтобы «Империя» стала для тебя матерью. Это очень важно. – Он вдруг перешел на «вы». – Помните, с чего мы начали нашу первую беседу? Я спросил, любите ли вы родину? Я, конечно, имел в виду Россию. Вы ведь по взглядам державник?

Я кивнул головой.

– Естественно, офицер-пограничник иным быть не может. Чувство границы – одно из проявлений менталитета подлинного державника… За время службы в нашей фирме у вас, вероятно, накопилось много вопросов. Насколько я знаю, вы нелюбопытны. Чтобы не ввергать вас в долгие сомнения, скажу сразу, что скоро на все вопросы вы получите ответы, причем будете удовлетворены. Поверьте, я знаю людей, особенно представителей афганского братства. Дело, за которое мы стоим, – это спасение Отечества. У нас много врагов, они знают нашу силу; и наша борьба с ними, вы, наверное, сумели убедиться, бескомпромиссна и жестока. Поэтому нам нужны такие крепкие парни, как вы.

– Избавьте только от «мокрухи», – попросил я.

– Это вас касаться не будет, – подчеркнуто резко заметил босс и пристально глянул на меня.

Я понял, что сейчас последует нечто важное. Но Вячеслав Викторович меня, прямо скажем, разочаровал.

– Я хотел бы вас попросить конфиденциально присматривать за Ванькой Вераксой.

– За Джоном?

– Да.

– А в каком смысле? – решил уточнить я.

– Не придуривайся, Резвый!

– Резвый – это кто?

– Ты, а кто же!

– Лошадиная фамилия…

– Лошади – тоже люди… В общем, будешь докладывать мне обо всех нарушениях, странностях с его стороны. Понял? Ты же бывший пограничник, чего тебе рассказывать?

– Да нет, тут особый талант нужен. Я в этом деле не мастак… Уж лучше пусть он за мной последит, – поспешно отказался я.

– А я и без тебя найду, кого поставить над тобой. Можешь идти. Бастилин даст тебе еще одно задание…

Бастилин тоже внимательно осмотрел меня, видно, заинтриговало мое опухшее лицо. Очень душевные люди работают здесь. Хоть бы кто-нибудь по-простому высказал сочувствие. Вот оно, капиталистическое естество: человек человеку волк и не брат.

Сегодня мне вновь дали понять, что я попал в серьезное учреждение. Бастилин собрал нас, то есть меня, Вераксу, прыщавого Леву, хмурого усача с плешью и – простоватого увальня, в котором я тут же признал «сержанта милиции», задержавшего меня после памятного рэкета в ресторане.

– А где старлей? – спросил я.

«Сержант» сделал глупое лицо и спросил, какого старлея я имею в виду.

– А вот придуриваться тебе не идет: и без того вид туповатый.

«Сержант» что-то буркнул и отвернулся.