Гарвардский Некромант - [11]

– Это очень похоже на «эффект наблюдателя» в квантовой механике. Помните? Наблюдение за феноменом влияет на феномен…

– Это потому, что любое наблюдение требует какого-то физического взаимодействия. Наблюдатель в известном эксперименте с двумя щелями – не ученый, а макроскопический инструмент, который он использует. Проводить измерение над частицей – это как пытаться определить скорость автомобиля, тараня его трактором. Конечно же, поведение машины меняется. Но мы не ожидаем, чтобы автомобиль начал двигаться иначе лишь потому, что чья-то сетчатка уловила отраженные от его поверхности фотоны. Масштаб взаимодействия, необходимый для наблюдения за машиной, пренебрежимо мал по сравнению с физическими силами, заставляющими ее двигаться.

Чтобы червь воскрес, надо, чтобы восстановились мертвые клетки или чтобы существующие живые поделились и заняли их место. Должен произойти какой-то высокоуровневый биологический процесс, требующий энергии. Если мы, конечно, не хотим нарушать законы физики. Наблюдатель с микроскопом влияет на клетки червя не больше, чем на движение автомобиля, обращая на него свой взгляд. Случайная флуктуация температуры в комнате, или содержание питательных веществ, или генетическая мутация в одной из клеток червя повлияли бы на него куда больше, чем все наши наблюдения, вместе взятые.

Результаты опытов казались какой-то таинственной чепухой, поэтому мы решили посмотреть на жертвоприношения червей под другим углом. На новые эксперименты нас вдохновила физика.

– А можно поподробнее?

– Нашей неугомонной Мэри пришла в голову восхитительная идея. Мы знали, что ритуал не работает, если животные находятся далеко. Но мы не пробовали изучить, как эффект уменьшается с расстоянием. Например, сила гравитационных, электрических или магнитных взаимодействий убывает с квадратом расстояния между двумя объектами. Сильное взаимодействие, которое держит атомы вместе, как и слабое, ответственное за радиоактивный распад, работает лишь на коротком расстоянии.

Мэри хотела узнать, каковы правила в нашем случае. Она помещала червя с человеческим геном Connexin 26 в чашку Петри, размещенную в центре лаборатории. Потом запускала голубую волну смерти в обычном черве и помещала его на определенном расстоянии от первого. Через полчаса Мэри приносила первого червя в жертву, а еще через полчаса измеряла, как далеко продвинулась голубая флуоресценция в кишке второго. Она повторяла этот эксперимент много раз, меняя расстояние между червями. Казалось, жертвоприношения дают эффект вида «все или ничего»: либо распространение голубой волны практически прекращается, либо ничего не происходит. Оба результата могли быть получены на любом расстоянии, но с увеличением дистанции «ничего» происходило чаще.

«Помещение нашей лаборатории слишком мало, чтобы поэкспериментировать как следует. Могли бы мы использовать зал Анненберг-холл?» – спросила у меня Мэри, когда мы обсуждали результаты ее опытов. Я сделал пару звонков, и поскольку мы не изучали никаких опасных химических соединений, нам дали разрешение пользоваться залом по вечерам, когда он был пуст.

В Анненберг-холле мы размещали червей на большем расстоянии. Если они находились в разных концах зала, на расстоянии около 46 метров, жертвоприношение ни к чему не приводило. Мэри еще раз убедилась, что вероятность того, что ничего не произойдет, стремительно возрастает с расстоянием. Максимальное расстояние все-таки существовало и составляло около 28,5 метра. Впрочем, мы не были уверены, что вероятность эффекта на такой дистанции равнялась нулю, а не просто стремилась к нему. Еще Мэри обнаружила, что контейнеры из свинца или железа, а также с вакуумной прослойкой не защищают червей от паранормального воздействия.

Мы заметили и другие странности. Например, если жертвоприношение проводить в центре зала, а двух обычных червей поместить по разные стороны от него на расстояние около 14,5 метра, то иногда удавалось остановить голубую волну смерти в одном из них, иногда ни в одном, но никогда в обоих сразу. Мэри пробовала поместить трех червей на прямой линии в следующем порядке: гуманизированный червь, обычный под номером один, обычный под номером два. В этом случае голубая волна смерти могла остановиться в обоих обычных червях или в первом. Но не случалось такого, чтобы эффект подействовал только на более удаленного червя под номером два.

– Это не похоже на действие известных физических сил…

– Эффекты вида «все или ничего» распространены в природе. Представьте себе атом урана, который имеет некоторую вероятность развалиться в каждый момент времени. В режиме «все или ничего» работают и нейроны: на слабые сигналы они не реагируют вовсе, но при превышении определенного порога входящих импульсов создают собственный сигнал. Впрочем, мы не были уверены в уместности подобных аналогий.

Тем временем целеустремленная Мэри продолжала экспериментировать. Она прикинула, что при должных тренировках сможет быстро совладать сразу с двумя десятками червей: запустить голубую волну смерти в каждом из них, расставить их на равноудаленном расстоянии вокруг гуманизированного червяка, дождаться распространения свечения и принести жертву. Поскольку гуманизированное жертвоприношение либо останавливало голубую волну смерти, либо не делало ничего, у Мэри было много времени, чтобы проанализировать свечение в каждом черве. И даже попросить кого-то другого произвести эти измерения – так можно было сделать опыт слепым. Потом она рисовала картинки, показывающие взаимное расположение червей, на которых ритуал подействовал или не подействовал.