Гарсоньерка - [11]
– Так можно мне их взять?
– Сейчас принесу.
Ева Мария идет за сыном. Они выходят из кухни. Несколько минут спустя Эстебан возвращается. Один. Садится за стол. Наливает себе стакан апельсинового сока. Разворачивает газету. Прислушивается. Тишина. Только еле слышно пощелкивают клавиши пишущей машинки. Эстебан поворачивается к окну. За занавесками тенью проплывает автобус. Эстебан улыбается. Лицо у него спокойное. Руки тоже. Он представляет себе лицо Евы Марии в обрамлении наушников. Интересно, какую же музыку она слушает? Она так давно не слушала музыки.
ВИТТОРИО
Добрый день, Алисия.
АЛИСИЯ
Добрый день.
ВИТТОРИО
Ну, как вы сегодня себя чувствуете?
АЛИСИЯ
Более-менее. Только мне скучно. Мне все время скучно. Извините, что повторяюсь, но у меня не получается разогнать скуку.
ВИТТОРИО
Извиняться ни к чему.
АЛИСИЯ
Знаете, чтобы попасть к вам, мне надо пройти через площадь Мая, она у меня на пути. И конечно же, как и каждый четверг после обеда, все они были там, я замедлила шаг, и знаете, что я подумала, глядя, как они идут, скромно одетые, в этих ужасных белых косынках, – согласитесь, эти их косынки ужасно выглядят, – так вот, я пожалела, что сама не потеряла ребенка. Вы отдаете себе отчет в том, до чего я дошла? Мать, которой хотелось бы потерять ребенка. Мне кажется, я схожу с ума.
ВИТТОРИО
Вы не сходите с ума, уверяю вас, но почему вам пришла в голову такая мысль? Можете объяснить?
АЛИСИЯ
Почему? Да потому что я могла бы вложить в эту утрату, в этот траур всю энергию, какая у меня осталась. Я подумала, что если бы каждый четверг после обеда шагала по площади Мая в толпе этих женщин, на глазах у всех требуя вернуть мне ребенка, которого отняла у меня хунта, я была бы настолько полна этим трауром, этой жаждой справедливости, что не осознавала бы всего остального.
ВИТТОРИО
Чего остального?
АЛИСИЯ
Глубины моего одиночества. Видите ли, они, глядя в зеркало, всматриваются в собственные черты, выискивая сходство с потерянным ребенком, а я каждое утро изучаю очередную морщинку, очередной признак увядания плоти, очередной явственный и леденящий признак старости и говорю себе: может быть, когда горюешь, скучаешь меньше… во всяком случае, меньше на себя смотришь, а может быть даже – я только об этом и мечтаю – вообще перестаешь себя видеть. Трагедия потери ребенка затмевает все прочие трагедии. Я кажусь вам отвратительной – с такими-то мыслями, да? Вы думаете, если бы со мной такое случилось, это заставило бы меня опомниться?
ВИТТОРИО
Нет, я вовсе так не думаю. Я думаю о том, не появилось ли у вас ощущение, будто вы «потеряли ребенка», просто-напросто после того, как ваш сын женился. Сын у вас единственный, женился он совсем недавно, и потрясение в связи с этим было бы вполне естественным. Когда ребенок уходит из семьи, жизнь матери резко меняется. Возможно, параллель между собой и Матерями площади Мая[9], которую вы бессознательно проводите, – это ваш способ откликнуться на уход вашего мальчика из дома. Лично мне такое объяснение кажется вполне правдоподобным, а вы что об этом скажете?
АЛИСИЯ
Когда ребенок уходит, это не «меняет жизнь матери», это убивает ее. После его женитьбы все стало в десять раз хуже. Раньше в доме было хотя бы подобие жизни – Хуан не всегда рядом, но мне достаточно и того, что он уходит и приходит. Пустота не так заметна. Извините, можно мне воспользоваться вашим телефоном? Мне надо позвонить.
ВИТТОРИО
Этот телефон не работает, мастер приходил трижды, но телефон как молчал, так и молчит.
АЛИСИЯ
А другого аппарата нет? Прошу прощения, но мне действительно необходимо позвонить.
ВИТТОРИО
Подождите минутку. (Долгая пауза.) Идите, я попросил жену предоставить в ваше распоряжение гостиную, чтобы вы могли поговорить по телефону. (Долгая пауза.) С вашим сыном все в порядке? Вы успокоились?
АЛИСИЯ
Я все еще не могу понять, как мой сын сумел в течение одной и той же жизни перейти от состояния полной зависимости – младенцем он и секунды не мог без меня прожить – к такой независимости: теперь ему, похоже, двухминутный разговор по телефону и тот в тягость.
ВИТТОРИО
Ну вот, стало быть, с Хуаном все в порядке. Видите, трагедия вовсе не обязательно случается, если ее проецируешь на себя или сочиняешь. Успокойтесь, всем нам приходят в голову мысли, которые кажутся чудовищными, не надо воспринимать их буквально, надо всего лишь попытаться понять, откуда они берутся на самом деле.
АЛИСИЯ
Сколько вам лет?
ВИТТОРИО
Пятьдесят один.
АЛИСИЯ
А вашей жене? Только что мельком ее видела, она совсем молоденькая, – надо же, никогда бы про вас такого не подумала!
ВИТТОРИО
Алисия… Прошу вас, давайте вернемся к нашему разговору.
АЛИСИЯ
Нет, давайте лучше поиграем, давайте друг другу загадки загадывать? Кажется, играми можно разогнать скуку… Вы по-прежнему хотите узнать, почему я не снимаю перчаток?
ВИТТОРИО
Я часто думал об этом, но, признаюсь, так и не понял.
АЛИСИЯ
Тогда угадайте, предложите свой вариант!
ВИТТОРИО
Ничего не приходит в голову.
АЛИСИЯ
Да, игрок из вас не очень, но, видите ли, когда у человека такая молодая жена, как у вас, надо все-таки хоть немножко уметь играть. У вас правда нет никаких соображений? Внимание, сегодня великий день! Та-да-да-дамм! Ну? Ничего не видите?
Среди писем с соболезнованиями по поводу смерти матери Камилла получает длинное послание без подписи, где некий немолодой человек пишет о своем детстве и о девушке, в которую он был влюблен незадолго до Второй мировой войны. С этого дня письма от загадочного анонима начинают приходить каждую неделю, и история, которая в них рассказывается, становится все более захватывающей и драматичной. Решив, что эти письма попадают к ней по ошибке, Камилла не сразу понимает, что они адресованы именно ей и имеют прямое к ней отношение.
Молодой и дерзкий журналист Виктор Вавилов, главный редактор глянцевого журнала, находится на грани нервного срыва. Кредитор требует срочного возврата долга, угрожая физической расправой; любимая жена, кажется, собирается подать на развод; подчиненные на работе явно не готовы выполнять поставленные задачи. Все меняется, когда в руки Виктора попадает видеокамера его друга, телевизионного оператора. Нужно просто нажать кнопку «rec» — и все будет… хорошо?
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А.В. Тимма.Шайка Ангелины Виннер продолжает борьбу. Им удается похитить Ольгу Кирсанову, жену убитого хозяина «Империи». Сын Ольги Ваня ради спасения матери отказывается от своих прав на фирму. Враждебный лагерь празднует победу, но… преждевременно! В руках у Лавра козырная карта — завещание, и, обнародовав его, он ломает планы своих врагов. Остановятся ли бандиты, или кто-то снова окажется их следующей жертвой?
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А.В. Тимма.Франц Хартман и Ангелина Виннер, подстроившие автокатастрофу, в которой погиб хозяин «Империи» Владимир Кирсанов, намерены идти до конца. Теперь они замышляют убийство его жены Ольги и несовершеннолетнего сына Вани, наследника «трона». Волею случая Лавру суждено сыграть роль доброго ангела в судьбе женщины и ребенка.
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А. В. Тимма.Конкуренты хозяина «Империи» Владимира Кирсанова подстроили автокатастрофу. Он гибнет, а его жена Ольга чудом остается жива. Пока она лежит в коме, адвокат Ангелина Виннер и бывший компаньон погибшего Андрей Семирядин пытаются завладеть наследством Кирсанова. Но его сын Ваня прерывает учебу в Лондоне и с помощью «сладкой парочки», музыкального Санчо и неувядающей Клавдии, возвращается на Родину, чтобы продолжить дело отца.
Обстоятельный и дотошный инспектор амстердамской полиции Ван дер Вальк расследует странное убийство домохозяйки («Ать-два!»). Героям известного автора детективов предстоят жестокие испытания, прежде чем справедливость восторжествует.
Книга написана по сценарию известного российского драматурга А.В. Тимма. На страницах романа вы встретитесь со старыми знакомыми, полюбившимися вам по сериалу «NEXT», — благородным и великодушным Лавром, его сыном Федором, добродушным весельчаком Санчо и решительной Клавдией. Увлекательное повествование вводит в мир героев, полный настоящих рыцарских подвигов и романтических приключений.