Гарри Поттер и Тайная комната - [36]

Гарри как раз собирался рассказать Рону и Гермионе о Филче и курсе Быстромаг, когда саламандра со свистом внезапно взлетела в воздух и, исторгая искры и громкие хлопки, заметалась по комнате. Образ Перси, до хрипоты орущего на Фреда и Джорджа, зрелищный сноп оранжевых искр, рассыпающийся у саламандры изо рта, её побег в камин с последовавшей оттуда серией взрывов, выбили у Гарри из головы и Филча, и конверт от Быстромага.

* * *

К моменту наступления Хэллоуина Гарри уже пожалел о своём поспешном обещании пойти на Годовщину Смерти. Все остальные в школе с удовольствием предвкушали пир по случаю Хэллоуина; Большой Зал был, как всегда, украшен живыми летучими мышами, из здоровенных тыкв Хагрида вырезали фонари такого размера, что в каждом могли уместиться трое мужчин, а ещё ходили слухи, что в качестве культурной программы Дамблдор пригласил труппу танцующих скелетов.

— Обещание есть обещание, — напомнила Гермиона начальственным тоном. — Ты же сказал, что пойдёшь на вечеринку.

Итак, в семь часов вечера Гарри, Рон и Гермиона прошли мимо дверей в Большой Зал, который был полон народа и завлекающе поблёскивал золотыми блюдами и свечами, и вместо него направились к подземельям.

Проход, ведущий на вечеринку Почти Безголового Ника, тоже был украшен свечами, но впечатление он производил далеко не радостное: это были длинные, тонкие, абсолютно чёрные свечки, горевшие ярко-синим пламенем, отбрасывая туманный, призрачный отблеск даже на их живые лица. Температура падала с каждым шагом. Гарри поёжился, плотнее запахнул мантию, и в тот же момент услышал звук, похожий на то, как если бы тысяча ногтей скребла по огромной классной доске.

— Это музыка, что ли? — прошептал Рон. Они зашли за угол и увидели Почти Безголового Ника, стоявшего в двери, занавешенной чёрными бархатными портьерами.

— Дорогие мои друзья, — скорбно произнес он, — добро пожаловать, добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…

Он сорвал шляпу с плюмажем и с поклоном пригласил их войти.

Это было невероятное зрелище. Подземелье было заполнено сотнями жемчужно-белых прозрачных людей, в основном кружащихся над заполненной танцплощадкой, вальсируя под ужасный дребезжащий звук, издаваемый тремя десятками музыкальных пил, на которых играл оркестр, разместившийся на задрапированном чёрным возвышении. Над их головами сияла голубым светом люстра с ещё одной тысячей чёрных свечей. Их дыхание превращалось в пар; они словно очутились в морозилке.

— Может, осмотримся? — предложил Гарри, мечтая согреть ноги.

— Осторожно, не пройдите сквозь кого-нибудь, — нервно сказал Рон, и они двинулись вдоль края танцплощадки. Они прошли мимо угрюмых монахинь, оборванца в цепях и Толстого Монаха, весёлого привидения Хаффлпаффа, беседовавшего с рыцарем с торчавшей изо лба стрелой. Гарри не удивился, увидев, что все остальные призраки широко расступаются перед Кровавым Бароном — худым, покрытым серебристыми пятнами крови призраком Слизерина с пристальным взглядом.

— О, нет — воскликнула Гермиона, внезапно останавливаясь. — Пошли обратно, обратно, я не хочу разговаривать с Плаксой Миртл…

— С кем? — переспросил Гарри, когда они быстро двинулись в противоположную сторону.

— Она живёт в одной из кабинок в женском туалете на первом этаже, — сказала Гермиона.

— Живёт в туалете?

— Да. Он не работал весь год, потому что с ней постоянно случаются истерики, и она всё затапливает. Я старалась не появляться там без крайней необходимости, это ужасно — пытаться пописать, когда она воет на тебя…

— Смотрите, еда! — сказал Рон.

На другом конце подземелья стоял длинный стол, также покрытый чёрным бархатом. Они с нетерпением подошли к нему, но тут же застыли от ужаса. Запах был отвратительный. На изящных серебряных блюдах были разложены большие гнилые рыбины; пироги, сгоревшие дотла, лежали на подносах; ещё там были большой червивый рубец, горбушка сыра, покрытая густой зелёной плесенью и, как гордость стола, возвышался огромный серый торт в форме надгробия, на котором кусочками дёгтя были выложены слова:

Сэр Николас де Мимзи-Порпингтон

умер 31 октября 1492 года

Гарри изумлённо наблюдал, как один дородный призрак приблизился к столу, низко наклонился, широко раскрыл рот и прошёл сквозь одного из вонючих лососей.

— Вы можете его попробовать, когда проходите сквозь него? — спросил у него Гарри.

— Почти, — печально ответил призрак и полетел прочь.

— Я думаю, они специально дают всему этому сгнить, чтобы получился запах посильнее, — со знанием дела сказала Гермиона, зажимая нос и нагибаясь, чтобы разглядеть сгнивший рубец.

— Может, пойдём? Меня тошнит, — сказал Рон.

Однако, едва они повернулись, как из-под стола неожиданно вынырнул маленький человечек и повис перед ними.

— Привет, Пивз, — осторожно сказал Гарри.

В отличие от окружавших их привидений, полтергейст Пивз был прямой противоположностью бледности и прозрачности. На нём был ярко-оранжевый праздничный колпак, вращающийся галстук-бабочка, а на его круглом хитром лице сияла широкая ухмылка.

— Закусочки? — любезно сказал он, протягивая миску с покрытым плесенью арахисом.

— Нет, спасибо, — ответила Гермиона.