Гарри Поттер и Реликвии Смерти - [13]

Гарри взбежал вверх по лестнице в свою спальню и подошёл к окну как раз в тот момент, чтобы успеть увидеть выезжающую на дорогу машину Дурслей. Между тётей Петуньей и Дадли на заднем сидении виднелся цилиндр Дедалуса. В конце Прайвет Драйв машина свернула направо, её стёкла вспыхнули алым в лучах заходящего солнца, затем она исчезла из вида.

Гарри взял клетку с Хедвигой, «Молнию» и рюкзак, быстрым взглядом обвёл неестественно чистую комнату, затем неловко спустился по лестнице в холл и уложил вещи на нижних ступеньках. Быстро темнело, в вечерних сумерках холл был полон теней. Очень странное чувство — стоять здесь в тишине и знать, что покидаешь этот дом навсегда. Давно, когда он оставался один на то время, когда Дурсли уезжали развлекаться, часы одиночества были редким удовольствием. Тогда он мчался наверх поиграть на компьютере Дадли, прерываясь лишь для того, чтобы стащить что-нибудь вкусненькое из холодильника, или включал телевизор, чтобы пробежаться по каналам и найти что-нибудь, к чему лежало бы сердце. Воспоминание о тех временах отозвалось странным чувством опустошения, словно воспоминание о младшем брате, которого он потерял.

— Не желаешь в последний раз взглянуть на это место? — спросил он Хедвигу, которая всё ещё дулась, спрятав голову под крыло. — Мы никогда сюда больше не вернёмся. Тебе не хочется вспомнить хорошие моменты? Посмотри на этот половик. Какие воспоминания… Дадли рвало на него после того, как я спас его от дементоров… Ты не поверишь, но, кажется, он всё-таки мне благодарен… А прошлым летом Дамблдор перешагивал этот порог…

На мгновение Гарри потерял нить размышлений, и Хедвига совсем не собиралась помогать ему с воспоминаниями, а так и продолжала сидеть, не показывая голову из-под крыла. Гарри повернулся спиной к входной двери.

— А здесь, — он открыл дверь под лестницей, — здесь я спал! В то время ты меня ещё не знала. Ничего себе! Такая маленькая! Я и забыл…

Гарри оглядел сложенные туфли и зонтики, вспоминая, как он каждое утро просыпался, поднимал глаза на обратную сторону лестницы, которая чаще всего была украшена пауком, а то и двумя. Это было ещё до того, как он узнал о себе правду, до того, как узнал о том, как погибли его родители и почему вокруг него происходит столько странных событий. Но Гарри всё ещё помнил видения, преследовавшие его даже в те дни: спутанные видения, окутанные вспышками зелёного света, и однажды — дядя Вернон чуть было не разбил свою машину, когда Гарри рассказывал об этом — летающий мотоцикл…

Неожиданно поблизости раздался сильный гул. Гарри рывком выпрямился и ударился головой о невысокую притолоку. Вспомнив вслух несколько отборных ругательств дяди Вернона, он, пошатываясь, вернулся на кухню и прижался лбом к стеклу, внимательно вглядываясь через окно в сад, расположенный за домом.

Темнота, казалось, рябила, а воздух дрожал. И тут в саду одна за другой стали появляться фигуры волшебников, сбрасывающих с себя дезиллюминационные чары. Над всеми возвышался Хагрид в шлеме и защитных очках, сидевший верхом на огромном мотоцикле с чёрной коляской. Другие люди вокруг него слезали с мётел, а двое — со скелетоподобных чернокрылых лошадей.

Рывком открыв заднюю дверь, Гарри столкнулся с ними. Приветственные крики, стремительные объятия Гермионы, тычок в спину от Рона… Потом Хагрид прогремел:

— Всё в порядке, Гарри? Готов уходить?

— Определённо, — сияя от радости, ответил Гарри, — только я не ожидал, что вас будет так много.

— План поменялся, — прорычал Шизоглаз, держащий в руках два огромных раздутых мешка; его волшебный глаз вращался с головокружительной скоростью от тёмного неба к дому и саду. — Не будем об этом, пока не сможем свободно поговорить.

Гарри провёл всех обратно на кухню, где они, смеясь и болтая, расселись на стульях, на блестящих стараниями тёти Петуньи поверхностях или прислонились к её, без единого пятнышка, стенам. Долговязый Рон; Гермиона с заплетёнными в длинную косу густыми волосами; Фред и Джордж, одинаково ухмыляющиеся; длинноволосый Билл с жуткими шрамами; лысеющий мистер Уизли с добродушным лицом и покосившимися очками; одноногий Шизоглаз Хмури, израненный в боях, его светло-голубой магический глаз вращался в глазнице; Тонкс с короткими волосами своего любимого ярко-розового оттенка; Люпин, поседевший и ещё более морщинистый; Флёр, стройная и прекрасная, с длинными серебристыми волосами; Кингсли, лысый и широкоплечий; Хагрид со встрёпанными волосами и бородой, ссутулившийся, чтобы не удариться головой о потолок; и Mундунгус Флетчер, маленький, грязный, с пристыженным видом, с потухшими собачьими глазами-бусинками и спутанными патлами. Сердце в груди Гарри, казалось, ширилось и пылало. Он испытывал невероятно нежные чувства к каждому из них, даже к Мундунгусу, которого чуть было не задушил во время их последней встречи.

— Кингсли, я думал, Вы присматриваете за премьер-министром магглов! — крикнул он через всю комнату.

— Одну ночь он может обойтись и без меня, — откликнулся Кингсли. — Ты важнее.

— Гарри, догадайся, что это? — выкрикнула Тонкс, сидевшая на стиральной машине, и помотала перед собой левой рукой, на которой сверкнуло кольцо.