Гарри Поттер и Песочные Часы - [7]

Хагрид торопливо шел через зал, явно желая поскорей показать маленькому Гарри Поттеру все чудеса волшебного мира, но Гарри не мог пройти мимо такой возможности. Песочные Часы, которые до сего момента казались просто издевкой безумного мага с факультета Когтевран, впервые предоставили ему реальную возможность кое–что сделать. И это кое–что не касалось бытовых неурядиц вроде проблемы с письмами, это было нечто очень серьезное.

— Хагрид, можно мне воды? — как можно жалобней попросил Гарри.

Великан покряхтел, огляделся и велел Гарри сесть за свободный стол. Усаживаясь, Мальчик–который–притворялся постарался выбрать место, с которого хорошо было видно, что делает профессор.

— Послушайте, вы говорили, что мои родители… что вы их хорошо знали, — Гарри посмотрел на великана печальными глазами. — Расскажите мне что–нибудь о них.

Претворяя в жизнь свой первоначальный план, Гарри поглядывал на профессора Квирелла. В прошлый раз Хагрид первым делом отправился знакомить их друг с другом. Почему же теперь этого не происходит? Могло ли случиться так, что в субботу Хагрид и Квирелл еще не были знакомы сами?

— Ну, твоя мама, — Хагрид тяжело вздохнул, — она была очень доброй волшебницей. Доброй, понимающей…

Гарри продолжал смотреть в сторону Квирелла. Шрам обжигала знакомая боль. Вспомнив об уроках Снейпа, Гарри попытался защититься от чужого воздействия. Боль осталась, но стала тупой — так болит свежий синяк или старая рана.

— Дело в том, что на мой День Рождения… — начал Гарри, но его перебил радостный вскрик.

— Профессор Квирелл! — обрадовался Хагрид.

Коря себя за чрезмерную подозрительность, Гарри удивленно посмотрел на Квирелла. Конечно, он предусмотрел, что Хагрид может не знать Квирелла — это было бы очень рационально, допустить такое. То, что не пришло ему в голову, а должно было прийти в первую очередь — Хагрид не заметил Квирелла. Хагрид никогда не был особенно чутким и внимательным человеком. Учитывая происшествие с гиппогрифом и воспитание Пушка, нельзя было назвать Хагрида чрезвычайно бдительным.

Профессор Квирелл с явной неохотой приближался. Гарри догадывался, что в голове у профессора сейчас странный, противоречивый диалог. Волан–де–Морт еще не выпил достаточно крови единорога, чтобы действовать против воли Квирелла. Сейчас очень подходящий момент для того, чтобы…

— Познакомься, Гарри, это твой будущий преподаватель по Защите от Темных Искусств, — со счастливой улыбкой сообщил Хагрид.

Гарри бросился вперед и схватил профессора Квирелла двумя руками прежде, чем сбитый с толку волшебник смог предпринять хоть что–то. Руки профессора обожгло древней магией, а Гарри, обрадованный тем, как отлично началось его спасение мира, кинулся Квиреллу на шею. С мрачным, зловещим шипением действие проклятья древней магии распространялось по всему телу профессора. Гарри отступил на пару шагов, выждал секунду и стал истошно визжать. Многие в пабе присоединились к его крику.

— Что за чертовщина? — Хагрид, явно сбитый с толку происходящим, поспешил загородить собой Гарри. Выглядывать из–за великана Гарри не решился — это могло вызвать подозрение.

Хагрид постоял минуту, тяжело дыша и выставив вперед свой смешной зонтик, большинство посетителей паба убежало, некоторые — на улицы маггловского Лондона, некоторые — в Косой Переулок.

— Я уже вызвал авроров, Хагрид, думаю, тебе лучше подождать снаружи, — сказал Том, владелец Дырявого Котла.

Гарри хотелось увидеть, что происходит по другую сторону Хагрида, но, не вызывая дополнительных подозрений, сделать это было невозможно. На помощь пришел шрам — боль постепенно утихла, а потом исчезла вовсе, и Гарри счел это хорошим признаком. Даже если Темный Лорд не погиб, даже если ему удастся найти себе новое тело, немного времени на спокойную подготовку удалось выиграть. Тихая, маленькая победа, о которой никто не знает. Никто, кроме Гарри. Он почувствовал, что искренне радуется, и это было странное чувство. Совсем рядом лежал, вероятно, убитый волшебник, который не успел еще сотворить ничего по–настоящему страшного. Его единственным преступлением было то, что он оказался слабее Волан–де–Морта. Гарри испытал укол совести, но тут же одернул себя. Именно ради таких моментов он использовал Часы.

— Гарри, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил Хагрид, когда они оказались возле входа в паб.

— Я не понимаю, что произошло с профессором Квиррелом, — ответил Гарри. Отчасти это не было ложью — он действительно плохо представлял себе, как работали наложенные на него чары. Несмотря на все объяснения на кладбище и туманные реплики Дамблдора этот вопрос был куда сложней, чем объяснение действия Патронуса или Непростительных Проклятий.

— Сейчас прибудут авроры, а мне надо отправить сову…

— Рубеус! — из–за спины великана раздался знакомый голос Аластора Грюма. Аврора, одного из самых сильных и мудрых волшебников с магическим глазом, который мог замечать даже то, что не видели глаза других людей. Гарри почувствовал, как сердце забилось сильнее обычного, и это было очень кстати. Когда от твоих прикосновений умирает преподаватель по Защите от Темных Искусств, стоит заволноваться.