Гарри Поттер и Фактор Неопределённости - [50]

— Гермиона? — раздался тихий сонный голос. Она обернулась — он только переворачивался, все еще в полудреме, но уже заметил ее отсутствие. Он моргнул и оперся на локти, близоруко на нее щурясь. — Что ты делаешь? — промямлил он, потирая глаза. Из-за сонной дезориентации он казался гораздо моложе своих двадцати шести, и на мгновенье перед Гермионой предстал мальчуган, с которым она давным-давно водила дружбу, а не мужчина, которого знала в эти дни. Она поежилась от столь противоречивого впечатления; потом он сел, и сонность покинула его черты, уничтожив создавшийся образ.

Она улыбнулась:

— Просто думаю.

Он сполз к краю кровати и встал, оборачивая простыню вокруг бедер, подошел к креслу у окна и сел на подлокотник. Она отвернулась, чтобы он не заметил влагу не ее лице, но сделала это недостаточно быстро. Он уставился на нее, нахмурив брови, затем рукой погладил по щеке, большим пальцем смахивая слезинки. Нежно улыбнулся:

— О чем таком ты думаешь, что заставляет тебя плакать?

Она вздохнула, опуская взгляд:

— Наверное... мне нужно немножко погрустить.

Он кивнул:

— Понимаю.

Она удивленно подняла глаза:

— Да неужели? — она ожидала, что ему придется все объяснять.

— Я тоже себя так чувствую. Нашей дружбе конец, Гермиона. Что бы ни лежало впереди, к былому нам не вернуться никогда. Вполне естественно чувствовать утрату.

Она улыбнулась и накрыла ладонью его руку.

— Подумать только — было время, когда я считала тебя бесчувственным чурбаном.

Он хохотнул:

— Я и есть бесчувственный чурбан, но только не в такой ситуации, — он отнял руку от ее щеки и вытянул ноги, глядя куда-то вдаль. Гермиона засмотрелась на его профиль — бледный лунный свет падал на кожу, и она отсвечивала как мрамор. Какое-то время они сидели в тишине. Гарри заерзал и, казалось, вдруг испугался на нее смотреть. Гермиона заметила, как заходили желваки у него на скулах. — Ты... — начал он, затем прочистил горло, так и не смотря на нее. — Ты жалеешь? — тихо проговорил он. И только после этого осмелился поднять глаза, глянув на нее из-под насупленных бровей.

Гермиона медленно покачала головой, ее тронуло взволнованное выражение его лица:

— Нет, — сказала она, — я не жалею, — Гарри облегченно выдохнул и широко улыбнулся — прямо расцвел. Она улыбнулась в ответ и наклонилась к нему, чтобы поцеловать. — Иди-ка ко мне, давай поговорим, — сказала она. Он протиснулся за нее, чтобы она смогла опереться ему на грудь, и обнял. Несмотря на предложение, они еще долго ничего не говорили, довольствуясь лишь объятьями друг друга, привыкая к этой новой интимности. Гермиона вздохнула и закрыла глаза; его ритмичное дыхание укачало ее до приятной вялости; рукой он неторопливо прикасался к ее волосам.

— Не могу поверить, что это правда, — под конец сказал он.

— Понимаю. Пару минут назад, пока ты все еще спал, я почти убедила себя, что мне все это приснилось, — она подняла голову с его плеча и взглянула ему в лицо. — Гарри... что изменилось?

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну... мы пятнадцать лет знакомы, и теперь вдруг это, откуда ни возьмись. Что изменилось? Почему сейчас?

— Не знаю, — тихо сказал он. — Многое случилось за последние несколько недель. Думаю, может... этот переворот ослабил нашу защиту. Не могу говорить за тебя, но лично я... на сознательном уровне я этого не понимал, но уже долгое время с этим боролся.

— Я тоже, — поддакнула она.

— Из-за...

— Рона, — закончила она.

— Да. Но не только. Думаю, мы очень уж много вложили в образ платонической дружбы... будто нам всем надо было что-то доказать, оставаясь лишь друзьями, — он поцеловал ее в лоб. — И потом, у нас была Черта.

Гермиона улыбнулась, удивленная тем, что он видел предмет в той же форме, что и она.

— Да уж, эта дурацкая Черта. На этот раз, по-моему, мы ее и в самом деле перешли, а?

— Еще как, — хохотнул он.

Она притихла, опустив голову ему на плечо. Наполовину она просто ждала, ждала, что вся смерть и боль последних шести часов прорвется назад и разрушит их оазис спокойствия.

— Мы будет об этом разговаривать? — прошептала она.

Он так долго колебался, прежде чем ответить, что она уж засомневалась, услышал ли он ее.

— Следовало бы.

— Здесь безопасно?

— Безопаснее, чем где-нибудь еще.

— Тогда давай не будем об этом... пока.

— Прямо сейчас я не могу предпринять ничего такого, чего бы уже не предпринял.

— По-моему, большинство в такие моменты непременно обсуждают своих прошлых любовников.

— Для нас это несколько излишне, не находишь? Я, скорее всего, сам смогу перечислить всех твоих.

Она подняла голову и ухмыльнулась:

— Неужели? Так внимательно следил?

— Я к тебе всегда внимателен.

— Ха! Ладно, Поттер, валяй. Смотри, не забудь никого.

Он глубоко вдохнул и подтянулся. Гермиона села попрямее и стала смущенно наблюдать.

— Так, поехали — в хронологическом порядке. Пальма первенства отходит Горацию, чувственному и смышленому выпускнику школы технической поддержки.

— Чувственному, смышленому и совершенно эгоцентричному. Зато у него были милые глазки.

— Потом был Руфус — травовед... он мне не нравился.

— Знаю. Он тебя боялся. Каждый раз, когда он за мной приходил, он ошивался у порога в страхе, что ты молнией подпалишь ему волосы.