Гарри Поттер для взрослых или как оно было - [7]

Она подставила ему щёку и пробормотала:

— Чтоб не так горько было.

Потом всё же не выдержала и взяла его за руку.

— Всё будет хорошо. Я знаю. Даже лучше, чем ты себе можешь представить. Ровно в два раза.

С этими словами Юлия вышла из дома. А Северус в растерянности сел за чисто прибранный стол и повторил вслух:

— «Ровно в два раза»… И что это значит?

«Наверно, какая-то русская поговорка», — решил он. Теперь оставалось только ждать. Ждать, пока Тёмный Лорд призовёт к себе, чтобы погрузить его из тёплых любовных грёз в холодный, липкий ужас — мир Волан-де-Морта и его приспешников.

Глава 2. Аттестация по трансгрессии.

В тягостный час прощания Северуса и Юлии Гарри Поттер прощался с семьёй Дурслей. Навсегда. И если дядя Вернон и Дадли выглядели счастливыми, то тётя Петунья была растеряна и явно искала слова, чтобы выразить своё отношение к этому факту.

— Береги себя, — наконец выдавила она. — Честное слово, мы не хотели для тебя такой судьбы. Так что…

Она запнулась и неуверенно подошла к племяннику.

— Как говорят: не поминай лихом. Что было, то прошло, — и тётушка робко поцеловала Гарри в щёку — для чего ей потребовалось приподняться на носки.

— Петунья! — глаза дядюшки буквально выпрыгнули из орбит.

— Да, Вернон, да! — с вызывом произнесла она и повернулась к Гарри. — Удачи тебе, мальчик.

Она махала рукой своему приёмному сыну, пока тот не скрылся из вида за поворотом Тиссовой аллеи (и глаза у неё при этом были на мокром месте). Дядюшка Вернон и Дадлик замерли, будто в немой сцене. «Наверно, такими я их и запомню», — ухмыльнулся Гарри. Он был растроган речью немногословной Петуньи и размышлял на тему: как много закоулков в душе человеческой… Мог ли он предположить, что чопорная тётка даст волю слезам при прощании с ним? Ему казалось, что родственных чувств она испытывала к нему не больше, чем к его сове, Букле. Однако же, как сказал Дамблдор: «Она приняла тебя, Гарри….». При мысли о Дамблдоре сердце у Гарри сжалось, и он, выйдя на шоссе, так взмахнул палочкой, что воздух вокруг неё заискрился. Тут же (недаром простецы говорят: «по мановению волшебной палочки») перед ним резко затормозил трёхэтажный автобус. Это был «Ночной рыцарь».

— Хай, Гарри! — жизнерадостно приветствовал его водитель.

— Что, есть повод для радости? — мрачно смерил его взглядом Гарри, передавая плату за проезд.

— Да нет, — скуксился тот. — Стэнли всё ещё под арестом. Так что одному приходится управляться. Совсем запарился… Купишь «Пророк»?

— Не надо. Я в курсе.

Что правда — то правда. «Пророк» приходил к нему ежедневно. Причём, вот загадка: и Рон, и Гермиона отрицали своё отношение к этому. Сам он тоже газету не выписывал. Может быть, Джинни? Настроение совсем упало до нуля — с Джинни они не общались. «Стоп! Не буду сейчас думать ни о Джинни, ни о Дамблдоре. Подумаю лучше о том, что сегодня я уже буду в Хогвартсе». Действительно, он направлялся на Кингстоунский вокзал, откуда через каких-нибудь полчаса отойдёт экспресс в хогвартскую школу. На платформе 9¾ он встретится с Роном, Гермионой и Невиллом (с которым переписывался этим летом). А в школе — с Хагридом… Нет, пожалуй, Хагрид и Грохх уже на пути в колонию великанов, о которой узнали буквально на днях. Так что Хагрид отменяется. Но другие должны быть на месте: профессор МакГонагалл, которая теперь замещает Дамблдора (тут Гарри захлестнула волна необъяснимого гнева), профессор Стебль («Мы, в общем-то, никогда не были с ней близки»), профессор Флитвик («С ним, пожалуй, будет приятно повидаться»), Слизнорт (Гарри поморщился: «Он собирается стать деканом Слизерина»), Аргус Филч (Гарри развеселился: «Да уж, с ним мы всегда были друзьями… примерно такими, как кошка с собакой). Не встретит он только отвратительного „тёмноискуссника“, Снегга. Вот уж чему бы он искренне порадовался на курсе… с первого по шестой. „Но сейчас я хотел бы его встретить… И как можно скорее!.. Чтобы свернуть ему шею!.. Или удавить голыми руками! Вот так!“ Гарри услышал лязгающий звук и с удивлением посмотрел на свои руки — оказывается, он сломал поручень в автобусе, размечтавшись, как будет расправляться со Снеггом. Это вернуло его к реальности: на деле он никогда не мог одолеть Снегга. В этом стоило признаться. … А он ещё собирается биться с Волан — де — Мортом!.. Гарри опять упал духом: „Нет, я так, пожалуй, и трансгрессию завалю“. О чём бы подумать? Разве что о свадьбе Флер и Билла? Нет! На самом деле эта свадьба лишь напоминала о времени, в которое проходила. По изуродованному лицу Билла нельзя было даже понять: рад ли он? Флер, конечно, выглядела прелестно — и не последнюю роль в этом сыграла диадема, подаренная ей тётушкой Мюриэль Уизли… Впрочем, надо отдать должное мистеру и миссис Уизли: все приглашённые были людьми порядочными (и хорошими знакомыми Гарри). Правда, выглядели они не намного лучше Билла. Взять хотя бы Грюма: недавно он полез в драку против целой своры Пожирателей и еле унёс оттуда свою единственную ногу (деревяшку, заменяющую ему вторую конечность, в этой схватке спалили). Тонкс опять сидела старушонка-старушонкой с пепельными волосами — причиной тому был, разумеется, Римус. По слухам, Люпин в обличье оборотня творил какие-то бесчинства в стае себе подобных. Проверить это пока не представлялось возможным. Сразу после официальной церемонии гости разбились на группки и стали с жаром обсуждать последние сногсшибательные новости. Гоблины готовы заключить сделку с Тем-кого-нельзя-называть! Банк работает из рук вон плохо. Все в панике. Пока ещё возможно, вкладчики спешат аннулировать свои вклады. Как следствие, крушение банка повлекло безработицу… ну, и всё в таком духе. Гарри полагал, что останется в „Норе“ хотя бы дня на три. Но обилие гостей и куча новостей (одна другой хуже) нагнали на него такое уныние, что одиночество на Тиссовой показалось ему панацеей. Он даже отговорил Рона с Гермионой следовать за ним, как это предполагалось вначале. Друзья договорились встретиться на вокзале спустя месяц. Автобус сначала занесло, потом как следует тряхануло, и Гарри услыхал: „Кингстоунский вокзал!“ Он протянул на прощание руку Эрни Прэнгу и вышел.