Гарри Поттер для взрослых или как оно было - [5]

— А если бы нашла возможность воспользоваться своим телефоном… бросила бы меня? — почему-то этот вопрос волновал его больше всего остального.

— Нет, — вздохнула она. — У меня бы сил не хватило.

— В смысле? — живо откликнулся он.

— Думаю, я нужна тебе…

И опять этот ответ вовсе не показался ему странным.

— А я? Разве Я тебе нужен: жалкий, злобный и некрасивый? — Северус поразился своему самобичеванию. И хоть так оно и было, произносить эти слова вслух…. немыслимо!

— Ты не жалкий, не злобный и не некрасивый. Просто ты одинок. И считаешь, что тебя никто не любит.

— Это правда. Меня никто не любит, — понуро согласился он («Да что это я? С ума, что ли, сошел?»).

— На твоём месте я бы не говорила этого с такой уверенностью…

— Ты фея? — озадаченно пробормотал Северус.

— Нет. Просто женщина, — она заправила ему выбившуюся прядь волос за ухо и поцеловала.

— Послушай, — почти жалобно попросил он. — Этого просто не может быть. Скажи, что мне это снится.

— Нет, — Юля прижала его руку к своей щеке, и Северус почувствовал, какая горячая у неё кожа.

Он хотел убрать руку, но та не дала.

— Послушай, я всё-таки мужчина, несмотря на мой непрезентабельный вид.

— Неужели? — она смотрела на него не отводя глаз, пока, наконец, смысл сказанного не укоренился в нём и он не привлёк её к себе.

Тотчас же его мрачная комнатёнка наполнилась тысячами бликов от солнечных зайчиков, заскользивших по полу и стенам…. А в потолке зажглись две звезды. И если присмотреться, в них угадывались глаза самой прекрасной женщины на свете — той, что была рядом.

— Ещё! — услышал он и почувствовал на своей шее прикосновение женских губ.

«Значит, мне это не приснилось». Это ощущение наполнило его счастьем. Северус поднял её смеющееся лицо и внимательно посмотрел ей в глаза. Но она поспешила спрятаться у него на груди. Однако по тому, как крепко она его обнимала, можно было сделать вывод, что та ни о чём не жалеет. Северус чуть переместился — так, что его подбородок касался её головы, — и легонько поцеловал её в макушку. Он боялся какой-нибудь нечаянной грубостью разрушить то безмятежное чувство, которым было пронизано всё его тело. «Что она чувствует?» — беспокоило его. С другой стороны, спрашивать об этом было бы непростительной глупостью, и он это понимал. И всё же: такая красавица, умная, бесстрашная…. что ОНА могла найти в НЁМ? Или, может, она преследует какую-то цель? Да нет, не такой уж он невероятно соблазнительный в сексуальном плане объект, чтобы добиваться от него чего-то через постель. Северус попытался проникнуть в её сознание, но безуспешно: там вращался огненный шар, переливаясь всеми цветами радуги. «Защита», — догадался он.

— Кто же ты? — наконец спросил он.

— Что ты хочешь услышать?

— Что ты нашла во мне?

— А ты?

Этот вопрос вызвал у него замешательство. С одной стороны, он был почему-то уверен: нет на Земле ни одного мужчины, который по каким-либо причинам отверг бы эту женщину. С другой — сам он был весьма стоек в вопросах женского пола. Как бы не была привлекательна женщина, он ровно никаких чувств не испытывал… ни разу. Исключением стала разве что Лили Эванс. Может, как раз в этом всё дело? Женщины были похожи… на первый взгляд. Скорее, это даже не сходство, а общность, проявляющаяся в манере слушать тебя так, будто ты говоришь невероятно умные вещи, мило наклонив при этом голову (и от этого ты раздуваешься от сознания собственной значимости), в привычке во всём находить забавное или становиться без видимых причин необыкновенно серьёзной…

— Как тебя зовут? И откуда ты так хорошо знаешь русский? — вдруг спросила его новоявленная «Лили», вплетая свои пальцы в его.

— Что? Действительно, мы ведь так и не познакомились. Северус. А тебя?

— Ю-ЛИ…- по слогам начала проговаривать она своё имя.

Северус вздрогнул.

— Ты что? Всего лишь Юлия… Так что там с русским?

— «Русским» — что, языком?

— Ну да.

— Я его не знаю.

— На каком же языке мы, по-твоему, всю дорогу разговариваем?

— Не знаю, — пожал он плечами.

— Чудеса, — без всякого удивления констатировала Юля.

— Дамблдор! — осенило Северуса.

— А, — так же, ничуть не удивившись, откликнулась она.

— Осторожно! — встрепенулся Северус, высвобождая руку с перстнем. — Можешь пораниться!

— А ты, как Цезарь Борджиа, носишь яд в перстне?

— Не яд. Всего лишь «Будь самим собой». Что-то вроде сыворотки правды.

— Выходит, мы с тобой не можем быть самими собой без того, чтобы не испить сыворотки правды?

— Ты пила его одна.

Юлия промолчала.

— Ты что молчишь?

Своим молчанием она разбудила его худшие подозрения: «Вот откуда эти мысли вслух! Значит, недаром мне показалась странной моя редкая словоохотливость».

— Так ты видела, что я что-то вливаю в твою чашку?

— Да.

— И выпила?

— Да.

— Мало того, дала мне потом допить свой чай?

— Мне было интересно, как ты выкрутишься, когда я буду корчиться в предсмертных судорогах у тебя на глазах.

— Это не смертельно!.. Постой-ка, а как бы выкрутилась ты? Ты же не знала противоядия!

— Ты же сказал, что это не смертельно, — парировала она.

— Но ты-то этого не знала!.. В жизни не видал такой авантюристки!

— Это не авантюризм, а фатализм.