Гарри и попугай - [4]

Прильнув к прутьям, мальчик сделал свирепое лицо, совсем как у следователей гестапо из фильмов.

— Существует много способов заставить тебя заговорить, — процедил он сквозь зубы.

Попугай ответил молчанием.

Гарри тяжело вздохнул. «Сто раз, — подумал он про себя. — Мне нужно будет повторить слово сто раз, и тогда всё будет как надо». Припав к решётке в том месте, где, как ему казалось, у попугая должно быть ухо, Гарри громко и медленно заговорил, хорошо проговаривая каждый звук, словно его собеседник был туг на ухо: «Меня… зовут… Мэдисон».

Попугай задумчиво почесал лапой серую голову.

— Я понял, дружище, — сказал он вдруг совершенно отчётливо. — Какое, однако, невероятное совпадение. Видишь ли, меня тоже зовут Мэдисон.

Гарри так и застыл с раскрытым ртом. Он испытал одновременно целую бурю чувств: смущение, удивление, волнение.

— Что-то не так? — учтиво спросил Мэдисон. — Язык проглотил?

— Ты умеешь говорить, — просипел Гарри.

— Угу.

— Как человек!

— Естественно. Впрочем, какие-то различия в произношении у нас с тобой, конечно, будут. Я всё же вырос в Америке. Но что-что, а говорить я уж точно умею.

— Но… мне казалось, попугаи могут лишь повторять заученные слова.

— Всё зависит от того, кто их учил. Я, например, провёл полжизни у профессора лингвистики. Он ушёл в мир иной, но, парень, что это был за великий человек!

— Дядюшка Джордж!

— Ты племянник Джорджа Холдсворта?

— Нет, его племянник — мой отец, но я тоже зову его дядей.

Мэдисон снова почесал голову.

— Вот те раз! — воскликнул он. — Это всё объясняет. Меня засунули в какой-то ящик, отвезли в аэропорт, и через некоторое время я понял, что уже нахожусь в Хитроу. И тогда я сказал себе: Мэдисон Холдсворт, боюсь, что тебе судьбой уготован лондонский зоопарк. Но вместо этого я снова попал в семью. Парень, как я рад, что всё так счастливо обернулось.

Попугай возвёл глаза к потолку.

— А всё благодаря Джорджу, — с благоговением вымолвил он.

— А почему дядюшка Джордж назвал тебя Мэдисон? — полюбопытствовал Гарри.

— В честь Джеймса Мэдисона, четвёртого президента Америки с тысяча восемьсот девятого по тысяча восемьсот семнадцатый год. Он управлял страной сразу после Томаса Джефферсона и перед Джеймсом Монро.

— О, — только и сказал Гарри. — Но почему именно в честь четвёртого?

— Всё очень просто, — ответил Мэдисон. — Я был его четвёртым попугаем. Вашингтон скончался во сне, Адаме умер от пневмонии, а Джефферсона съела кошка.

Гарри распахнул дверцу клетки, и попугай вспорхнул на его плечо.

— Значит, это всё-таки ты вчера пожелал мне спокойной ночи? — спросил Гарри.

— Да. С языка сорвалось. А потом я решил, что утро вечера мудренее. Но когда ты завёл своё «Меня… зовут… Мэдисон», я уже не мог держать клюв на замке.

— А откуда ты узнал, что меня зовут Гарри?

— Так тебя называли родители.

— Конечно, глупый вопрос, прости. Просто очень сложно поверить в то, что ты всё слышишь и понимаешь. А что ты ещё умеешь, Мэдисон?

— Я умею читать и играть на фортепьяно всякие народные песенки, например «Там вдали на реке Суони» или «Кэмптаунские скачки».

— Ты нажимаешь на клавиши лапами?

— Клювом. Да, ещё я умею пользоваться телефоном. А вот писать так и не научился. Ручку в клюве не удержать.

— Ого! — присвистнул Гарри. — Интересно, что скажут в школе!

В этот миг он почувствовал, что попугай покрепче обхватил его плечо.

— Послушай, Гарри, — заговорил Мэдисон, — нам ещё о многом предстоит поговорить, но кое о чём лучше условиться прямо сейчас. Понимаешь, я ведь не совсем… обычный попугай.

— И?

— Не открывай никому мою тайну, Гарри. Джордж за все долгие сорок лет не обмолвился о моих способностях ни одной живой душе. Он понимал, что газетчики и телевизионщики сразу начнут на нас охоту, не говоря уже об учёных, желающих провести надо мной опыты, и циркачей, готовых на всё, чтобы выкрасть меня из дома. Мы держали свой секрет при себе. Надеюсь, ты поступишь так же, как дядя?

— Д-да, — неохотно протянул Гарри.

— Тебя что-то тревожит? — спросил попугай.

— Ну, понимаешь, вы с дядей Джорджем жили вдвоём, так?

— Угу.

— А я живу с родителями. Понимаешь?

— Ну конечно, — закивал Мэдисон. — Мы расскажем им наш секрет. Они же не болтливы?

— Нет, — улыбнулся Гарри и машинально потрепал Мэдисона по шелковистой шее. — Но давай расскажем им всё попозже, ладно, Мэдисон? А прежде хорошенько повеселимся.

— Разумеется, Гарри. Я тебе подыграю.

— Спасибо, Мэдисон.

— Да, кстати, Джордж называл меня Мэд. Ты тоже можешь.

— Хорошо, Мэд. Ты, наверное, очень скучаешь по нему. Надеюсь, тебе у нас понравится.

— Не сомневаюсь, — проговорил попугай, нежно пощекотав клювом ухо мальчика.

— Ты уверен?

— На все сто, — сказал попугай.

Глава четвёртая

В доме Холдсвортов одно воскресное утро было похоже на другое. К столу неизменно подавались яйца в мешочек, после чего Гарри шёл мыть посуду и вытирать со стола, а родители отправлялись в гостиную. Там мама углублялась в чтение, а папа с головой уходил в кроссворд. Гарри мог прервать сие действо, которое госпожа Холдсворт называла «моим выходным утром», лишь для того, чтобы принести им свежий кофе. В оставшееся время Гарри был предоставлен самому себе и развлекался как мог.