Гарри Диксон. Дорога Богов - [3]

Вспыхнуло пламя спичек и бензиновых зажигалок — неровное, колеблющееся пламя осветило Сойкину Балку.

Лес вздрогнул от ужасного вопля.

Мужчина, это действительно был мужчина, лежал в луже крови, которую едва впитывала глинистая почва.

— Это же Джинкль, художественный переплетчик! — вскричал мистер Притчелл.

Брэм Джинкль был переплетчиком, известным всей Англии. Его слава распространилась даже на континент. Он был очень богат, прекрасно знал местную историю, а из его мастерской, настоящего музея древнего искусства, выходили переплеты, стоившие баснословных денег, за которые любители сражались с помощью крупных банкнот.

Старик — Джинклю было далеко за шестьдесят — лежал с перерезанным горлом. Преступление совершили с невероятной жестокостью, вся кровь вытекла из тела через взрезанные сонные артерии.

Будучи главой местной полиции, мистер Притчелл произвел первичный осмотр места, где, конечно, ничего не нашли. Было констатировано, что ужасное убийство совершили при таинственных обстоятельствах.

— Ясно одно, — добавил мэр, который уже через минуту вспомнил о своей мании заключать пари. — Все согласны, что пел не мистер Джинкль.

Даже мистеру Кориссу пришлось согласиться с тем, что у Брэма Джинкля голос напоминал «рев тромбона».

Через восемь дней, день в день, примерно в тот же час, таинственный голос взвился вновь, но на этот раз он доносился с восточной окраины городка, из места, носившего название Синего Болота. Это был небольшой пруд, заросший кувшинками, на берегах которого, в чудесные сумерки, мэривудские влюбленные мечтали и обменивались вечными клятвами.

Целая толпа ринулась к пруду, и мистеру Притчеллу пришлось воспользоваться всей своей властью, чтобы ограничить паломничество в этот уголок леса, куда были допущены лишь представители властей.

Они увидели перед собой труп мистера Эндрью Лормана, пятидесятилетнего рантье, весьма уважаемого человека, хотя тот вел отшельнический образ жизни. Его считали пуританином и сторонником строгих моральных устоев. Он жил за счет значительной ренты и отличался скуповатостью.

Мистер Эндрью Лорман умер той же смертью, что и переплетчик, и чудесным голосом он не обладал.

С той трагической минуты, когда был обнаружен второй труп, все согласились, что голос принадлежал не жертвам, а преступнику. Так появился Сладкоголосый Вампир.

Самые видные жители городка собрались под председательством мистера Притчелла, чтобы обсудить происходящее. Никто не сомневался, что Мэривуд возбудит нездоровый интерес у английской публики. Можно было ожидать нашествия полицейских, представителей закона, сыщиков профессионалов и любителей, а также самых назойливых созданий на свете — репортеров английской прессы, которые ни к чему не испытывают никакого уважения.

Мистер Притчелл забил тревогу, и все его поддержали.

— Надо уберечь наш спокойный городок от ненужной рекламы преступлений, — решил господин мэр. — Конечно, следствие необходимо провести и сделать это руками мастера. Главное, чтобы преступник был наказан, а к нам вернулся заслуженный нами мир.

Дискуссия длилась до позднего часа ночи. Одно имя было одобрено единогласно: Гарри Диксон.

Надо было, чтобы великий сыщик просветил судебную власть Мэривуда. Надо было, чтобы он рассеял опасные тени тайны. Единственное, что требовали от него, — провести расследование с надлежащей скрытностью.

Вот почему в этот прекрасный июньский вечер мы встретили Гарри Диксона и его ученика Тома Уиллса пьющими чай в гостях у мистера Притчелла и слушающими пение мадам Сервен, патронессы Мэривуда, не потерявшей ни очарования, ни прелестного сопрано, хотя ей уже исполнились все пятьдесят. Мистер Притчелл представил гостей-избранников, которые принимали участие в скромном чаепитии.

Мистер Корисс, который, как мы знаем, был непосредственным свидетелем обнаружения первого трупа; судья Тейлор, остроумный и язвительный старикан; мистер Тейппл, пивовар, производитель пользующегося спросом эля и поэт-любитель; Норвеллы, смущающаяся, очаровательная супружеская пара, крупные землевладельцы; мистер Транч, неопрятный обжора, которого все побаивались, поскольку он был владельцем и издателем единственной местной газеты «Мэривуд Диспатч»; миссис Преттифильд, директриса муниципального театра, зрелая блондинка, не потерявшая очарования; мистер и миссис Джеймсон, крупные местные оптовые торговцы; и печальный и угрюмый сэр Кракбелл, обитатель большого господского замка, один из фасадов которого занимает целую сторону большой площади Мэривуда, а заодно владелец расположенного в лесу замка, красивого и имеющего большую историческую ценность.

— Да, господин Диксон, — произнесла миссис Сервен, крутясь на табурете с подушкой из красного плюша, — да, сэр, я нарочно спела эту печальную оду. И спрашиваю себя, что, быть может, поющий вампир черпал свои криминальные позывы из этой оды…

— Поэма, которая побуждает к самым отвратительным поступкам! — напыщенно возмутился мистер Тейппл. — Нет, нет и нет, я не могу в это поверить, миссис Сервен.

Транч расхохотался и громко шлепнул себя по ляжкам, похожим на жирные окорока.

— Это была бы хорошая шутка для последней статьи в «Мэривуд Диспатч», — звучно заявил он. — Но я пообещал ничего не публиковать, что не пройдет вашей цензуры, господин мэр, а Транч не из тех, кто забывает о своих обещаниях.