Гарри-бес и его подопечные - [51]

Анастасия же металась, как пойманное в сеть божество… Ей удалось однажды затащить-таки его в клинику (по протекции, в хорошую клинику к классным спецам). Он долго упирался и категорически не соглашался ни на какие сволочные методы врачей-вредителей, типа кодирования, гипноза и прочих богомерзких вшиваний… «Никогда… — твердил он, — никогда, никогда англичанин не будет рабом!» Его успокоили… просто почистили кровь (голодание и ложка меда ко сну) и выпустили назад в мир: «Начинай, мужик, хоть завтра…» Корней продержался девять месяцев…

Потом его вновь поманил мутный керосиновый рай… Тихая гавань угасания, куда он все-таки забрел, была его малой родиной. Не посетить ее было бесчестно… Все-таки есть что-то постыдное для художника в трезвом и здоровом образе жизни… Таково было творца компетентное мнение.

Когда через девять месяцев беспросветной тюрьмы малой родины, он написал свой очередной шедевр «Смерть бомжа», товарищи переглянулись и вздрогнули со значением: «Лебединая, блин, песня… ясное дело… Пропал наш Корней…». Я же хищно подумал: «Класс! Есть название для заключительной главы».

Но Корней — парадоксов друг — только усилил обороты… Пошли вы, ребята, со своими песнями… Не дождетесь! Он запил еще круче и выдал еще несколько мощных холстов. Товарищи больше не переглядывались. Они разбрелись по своим тоскливым углам и встали — угрюмые — к рабочим станкам…

«Жизнь не театр, а мы в ней не актеры…» И это сказал не Шекспир… Так думал я, подкрадываясь к «Дому России»… В сумке я нес два взрывных устройства замедленного действия завода «Кристалл».

* * *

Все, что случилось в подвале того злосчастного дома, несло на себе печать смерти. И скорби. Я словно умер… и как бы рассыпался на составные… Мелким бесом… бисером, горящим, как уголь, раздробился мой организм… И вновь собрался… Оборотился! Восстал! Но это уже был не я… или я со знаком «минус». То было мое отражение в потустороннем… Энергетический выброс Бездны…

Это и скользнуло по грязным ступеням в ад. Девять ступенек в никуда…

Ад пропускал не всех. Только своих. Дверь разбухла и открывалась с трудом… Или не открывалась вовсе… Ее надо было толкать корпусом, долбить ногами, разбежавшись, врезаться в нее стремительным телом. Мудохать ее и мочалить! Тогда, быть может, самым упорным, она покорится… Я был настроен решительно и шел до конца.

За дверью был мрак, двигалась вода и сладковатый запах тленья стоял стеной… Нужно было пройти по доскам, минуя развороченный паркет, гнилые трубы, ямы, заполненные черной водой, нагроможденье ненужных предметов… И свернуть на свет в коридор, заставленный холстами. Протиснувшись через завалы и повернув направо, я попадал туда, где жил он — главный Черт.

Черт, как и должно, никому не удивлялся… Он жил на другом этаже — безэмоциональном… Эмоции испытывались исключительно к нему. Он же только кривился и разрушал реальность. Работа была творческая, тонкая и делал он ее виртуозно…

«Апофеоз войны» художника Верещагина в исполнении Корнея выглядел так: пустая тара, как гора черепов, возвышалась в углу. Он ее складывал горкой между стеной и диваном… Хрустальный дворец эпохи Упадка… Воронье на стеклянной горе… Какие-то неясные сумеречные личности чернели то там, то тут… Они возникали неслышно и страшно… и садились у подножья горы… и бормотали чего-то, и вскрикивали, и махали крылами… и склевывали падаль со стола… Потом также неслышно исчезали… Корней — Бог войны — восседал за столом в центре разгромленной залы… Одежда на нем была та, в которой настиг его апокалипсис: некогда белая рубашка, некогда галстук, костюм, больше похожий на робу… Опухшие непослушные ноги он опустил в валенки… В разбитое окно подвала залетал снег… Крысы что-то жрали, не таясь.

Впрочем, на черта Корней походил только внешне: ликом черен, да обликом ослепителен… Нос со лба свисает словно люстра с расписного потолка, волоса торчат, да борода клубится… А из зарослей — глаза-буравчики буравят все без разбора… Да тонкие губы кривятся… (Модерновый стиль от Корнея.)

Внутренняя же суть его была иной. Прямо противоположной…

К слову сказать, что черти? Эти твари, всяк знает, суетны, лживы и жутко сентиментальны… Они умиляются каждой сволочи, а положиться на них нельзя — враз продадут. Еще они любят совокупляться и советовать всякую ерунду. Еще все время подхохатывают. Скажет что-нибудь и хохотнет… Ждет реакции. Если ты пошлешь его или запустишь что-нибудь весомое прямо в рожу — он еще и обидится: я же, типа, пошутил… Ну а уж коли послушаешь, да кивнешь утвердительно — все, жди беды… Эти так просто не отпустят. Окружат, развеселые игры поначалу затеют, обнажаясь частями… Пляшут, дрыгаются, орут… Совокупляются прямо на тебе… Если силы есть — гони, нет — так пеняй на себя…

Тут же полночь глухую изладят, звезды попрячут, луну сопрут. И начнут тебя хитить по-тихому… Поначалу глаза тебе выкопают, да уши ухорез отсечет. И хлеботню в котлах сгоношат… А уж там навалится гурьбой войско бисово, на кусочки изрежут, на сковородках изжарят и сожрут. И мозг из костей высосут… А кости скинут в выгребную яму… Так у них водится.