Гарпия - [38]

Старая розовая пижама, которую я прижимала к порезу, стала багровой, по ней продолжала расплываться кровь, а тело Джейка теряло цвет, сначала оно стало серым, потом начало бледнеть. Кожа заблестела, будто свежая краска.

Подступила тошнота. Я опустила голову, и меня вырвало в сложенную ковшиком ладонь.

– Несчастный случай. Это был несчастный случай.

Женщина, взявшая трубку, похоже, рассердилась на меня.

«Она все знает. – Я не могла избавиться от этой мысли. – Откуда-то она знает все».

Женщина засыпала меня вопросами: «Он дышит? У него кровотечение?» Все вопросы были о Джейке, о его теле. Ни одного вопроса о том, что произошло.

– Несчастный случай, – сказала я в начале разговора. – Случайный порез опасной бритвой.

Похоже, больше ничего не было нужно.

– Машина прибудет через пять минут, – сказала женщина наконец странным, бесчувственным голосом. – Проследите, чтобы дверь была открыта. Позаботьтесь о том, чтобы парамедики смогли попасть на территорию дома.

Я зачем-то кивнула и положила телефон на кровать.

Я посмотрела на свои руки, поднесла их ближе к лицу и не ощутила никакого успокоения от собственного прикосновения. Я ведь сделала все это, но что именно я сделала? Я ощущала полет мысли внутри черепной коробки, словно она была птицей. Ее крылья трепетали, она натыкалась на кости, пытаясь выбраться наружу.

Я пыталась придумать что-то нормальное, какое-то слово, которое можно было произнести. «Невероятно!» Наверняка потом мы над этим посмеемся – через несколько недель или лет. Ну правда же? Но у Джейка снова закрылись глаза, и на этот раз это было страшно. Он крепко сжал веки, закрывшись от меня в агонии.

Итак, третий раз. Назад уже не вернуться.

Никогда прежде на ней не было столько крови. Под ногтями. Почему-то под языком. Наверное, кровь попала в рот с пальцев, которые она облизнула.

Сколько бы она ни сплевывала, сколько бы ни пила воды, вкус крови не уйдет. Она забыла, каков вкус крови… Горячий тротуар… предплечье, влажное после бассейна… Похоже на родовую палату.

Похоже на будущее.

Глава 35

Если задернуть все шторы, то создавалось ощущение изолированности. Получался прямоугольник. Внутри него кровать, капельница с закрепленным на ней прозрачным пакетом с лекарством, стул для меня. С прошлого вечера за детьми присматривали родители Джейка, вызванные по телефону. Им было предоставлено короткое и лживое объяснение. Джейка должны были выписать на следующий день. Ему давали обезболивающие, опасались инфекции, наложили немалое число швов.

Палата находилась на верхнем этаже, кровать – ближе всех к окну. Когда Джейк спал, изнуренный болью и лекарствами, я смотрела в окно, на пустые поля, где шло строительство другого корпуса больницы. Подъемные краны и экскаваторы четко виднелись на фоне чистого неба. Вдвоем с Джейком мы находились в больнице только тогда, когда на свет появлялись наши дети. В больнице время не двигалось, это я заметила еще тогда, оно стекалось в одну точку, собиралось там и застаивалось.

Единственный раз, когда госпитализировали мою мать, мы не знали о том, что с ней случилось. «Ей удаляют зубы мудрости», – так нам сказали, и потом на протяжении лет – десятков лет! – я думала, что именно это делает с лицом человека стоматологическое вмешательство: после него появляются сильные припухлости под глазами и около губ и такие операции раскрашивают лицо в цвета грозы – темный индиго, бутылочнозеленый, перемежающийся с темно-синим на щеках.

Потом мне говорили, что дети способны невероятно снижать уровень недоверия. То, что не имеет никакого смысла – гипс на шее или на запястье, – может быть вписано в общую картину. Тогда была другая больница, но мне она казалась точно такой же. Такой же этаж, такие же окна, как то, перед которым я стояла сейчас, толстое, пластиковое, с решеткой – не выпрыгнешь! – а за ним плывущие облака.

Вдруг штора пошевелилась – неловко так, словно кто-то хотел постучать. Кашлянул мужчина.

– Миссис Стивенсон? – прозвучал голос, четкий и властный.

Шторы раздвинулись. Белый халат. Бледное лицо с тонкими чертами.

Врач, невзирая на очевидное отсутствие соответствующего анамнеза у Джейка, осведомился, нет ли чего-то такого, о чем бы им следовало бы знать.

– Он когда-нибудь говорил о причинении себе травм? У него случались попытки самоубийства?

На все вопросы я отвечала «нет» и не смотрела в глаза врачу. Я понимала, что он обучен иметь дело с людьми вроде меня – лжецами, садистами. Чудовищами! Я держала руки в карманах, впиваясь краешками ногтей в ладони. Я стерла кровь с бритвы и, особо не задумываясь, спрятала ее в нашем домашнем мусорном баке под чайными пакетиками и банановыми шкурками – недельными отходами.

Я думала о том, что меня в любой момент могут увести. Я представляла себе этих мужчин, которые заберут меня. Похожие на бандитов, с масками на лицах, они выволокут меня из яркого, слепящего глаза света больницы и с отвращением защелкнут наручники на моих запястьях.

Доктор задавал вопросы, а я отвечала. Губы у меня пересохли и дрожали, голос звучал то пискляво, то грубо.

– Я вошла в комнату, а он с бритвой. И кровь повсюду…