Гарон - [17]
— Что молчишь? Поведай мне о трудностях общения с отцом, я, может, пару советов дам, как сделать, чтоб не тебя, а ты родителей строил.
Молчит Авилорн — смотрит, и странно смотрит — словно сочувствует и вот-вот заплачет, жалея бедную девушку.
— Кажется, я задела за больное место? Извини, плакать только не надо, ага?
Авилорн видел, как за бравадой дерзкой грубиянки, сжимаясь, бьется робкое сердце обиженного ребенка, отравленное пощечинами чужих неправедных дел, мнений, как пасмурно на душе девушки, как страшно ей и больно осознавать свое одиночество, неприкаянность, непонятость, ненужность.
Эльф вздохнул и поманил Яну, качнув длинными пальцами:
— Иди сюда.
— Куда? — нахмурилась та, но качнулась по инерции и оказалась в объятьях Авилорна. — Э-э!! — хотела воспротивиться, оттолкнуть, но тот с силой, что она и не подозревала в его столь хрупко- интеллигентных мощах, прижал ее к своей груди.
— Тс-с, — принялся гладить по голове, еле касаясь волос. Просто гладить! Как отец — дочь, как брат — сестру. Яна замерла на груди парня и, щуря глаза в темноту ночи, силилась понять — что за чудные мужики-эльфы? Или она на ум особо хромая?
Лежала, ждала, что будет дальше и гнала прочь мысли о том, что, в принципе, не прочь и отдаться, хоть так успокоиться, потерять страх и тревогу пусть на минуту, пусть на миг, и заручиться поддержкой, пусть слабака и тюфяка, но своего в этом чужом, непонятном для Яны мире, что она никак не может принять за реальность.
— Эллуо, со лойо мийву- прошептал эльф в ухо девушки, легонько дунув, чтоб быстрей к ней пришел сон и отпустили тревоги.
Яна чуть не расплакалась, до того непривычно было его внимание, тепло и забота, желание не использовать, а помочь. Она и не поняла, что правильно истолковала сказанное им, она подумала о другом, уже сдаваясь, уже засыпая: сегодня пусть будет так, а завтра… что будет завтра, то и будет.
Авилорн, дождавшись, когда девушка заснет, отнес ее в постель, лег сам и долго еще таращился в темноту, слушая сонное дыхание на своем плече — жены. Нет, никак не укладывалась в голове эта мысль, никак не хотел образ Эстарны, что он долгие циклы считал единственной женой, любимой, сдаваться на милость человека, но и не оставлял мысли о себе. Авилорна тянуло к девушке, он знал — что противился и боролся, в надежде побороть и вырваться, как все это время надеялся, что Эстарна передумает, как когда-то его мать передумала и предпочла силу, возможности и знания феи — любви отца.
В его голове зрели подозрения навеянные поступком матери — не замешана ли она во всей истории с гаронами, человеческой женщиной и его женитьбой? Но, первое — невозможно, печально и опасно… если, правда, если все же она рискнула, посмела… Нет, Эйола умна и дальновидна, она знает, что гароны не идут на компромиссы, с ними нельзя договориться, с ними нельзя вступать в контакт. Она знает это не понаслышке, печальный пример имел место быть. Нет, конечно же, нет, матушка не могла это сделать, ей бы и в голову не пришло. Рисковать еще одним членом семьи?…
Но, возможно, это мог сделать тот, кто помог ей закрыть вход из покоев сына. Значит за ее спиной кто-то очень важный, сильный и смелый настолько, что не боится чар гаронов, неприятностей в клане, не помнит горечь прошлых потерь. Кто же это? Аморисорн? Ерунда. Ювистель? Еще не лучше — точно невозможно. Договор со служителями хаоса! Да нет, никто не мог пойти на такое, никто… Из своих, а из чужих? Веллин? Нет, тоже нет, какой же он чужак? Он свой. Тогда кто? А, может, не было сговора — Авилорн попал в ловушку и сетует за то на дубовую рощу?
Под утро, утомившись решением головоломки, парень заснул.
Глава 6
Яна зевнула, показав розовый язычок, и от души потянулась. Авилорн с невольной улыбкой на губах наблюдал за ней из-под опущенных ресниц. Сейчас девушка казалась ему родной, понятной и очень красивой. Спросонья ее `колючки' еще не пришли в боевую готовность и девушка хранила первозданную ранимость, трогательную безмятежность взгляда, умилительную мягкость черт.
Сурикова села, потерла глаза и скривилась — опять утонченный интерьер эльфийской действительности. Н-да, хоть спи, хоть не спи, а ничего похоже не изменится, пора бы привыкать. А что делать?
Покосилась на Авилорна, что, сверкая обнаженным торсом, лежал рядом. В брюках — молодец.
Девушка спрыгнула с постели и, шурша длинной юбкой платья, что вчера презентовала Эйола, пошла умываться. Ополоснулась, посетовала на отсутствие зубной щетки и получила от Авилорна невесть как оказавшегося рядом, листик какого-то растения:
— Чего?
`Для зубов'.
— А-а, спасибо, — пожевала и выплюнула: да, любая самая лучшая зубная паста отдыхает, листик не то, что до десен, до надкостницы продирает. — Бр-р!
Парень улыбнулся. Он стоял у фонтанчика, прислонившись плечом к стене и, сложив руки на груди, наблюдал за Яной. Это ее немного нервировало. Она раз покосилась, два и поняла, что раздражает ее один предмет — обнаженный торс парня — досягаемый и недосягаемый одновременно. Красив эльфенок, ничего не скажешь, не был бы он столь ненормально мягок в своих поступках, меньше бы был похож тем на женщину, можно было бы и очароваться, а так — нет, не в ее вкусе бесхребетные мужички. Каким мама сыночка создала, таким пусть и довольствуется, а Яне слабаки безответные и сыночки маменькины без надобности.
Незыблемые понятия чести, добра справедливости - кому они более понятны и присущи? Человеку, что считает себя венцом природы, единственно мыслящим и чувствующим существом и причисляет себя к клиру бесспорного носителя добра и просвещения, или тем, кто заранее очернен и обвинен им, причислен к низшим, злейшим существам. Где больше светлых идеалов: в царстве технического прогресса и разума или в обществе, живущем по законам природы? Способен ли человек понять и принять кого-то кроме себя?
"я не особо сопротивлялась, активно знакомилась с действительностью, в которой мне предстояло то ли жить, то ли влачить существование. Я стала подозревать, что от меня требуется стать одной из многих, ни лицом, ни мыслями, ни чем иным не выделяясь на общем фоне, но это меня выводило из себя.".
Он с другой планеты, она с Земли. У них разные взгляды на жизнь, разные вкусы, знания и пристрастия. Столкновение двух представителей совершенной разных рас приводит к глобальным переменам не только в их жизни..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если б Шарль Перро вздумал написать сказку о современном Принце и современной Золушке, то выглядело бы это, наверное, примерно так: жил был скучающий олигарх и невзрачная студентка, забитая догмами о идеалах и вечных ценностях…
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.