Гармония - [13]

– Приходил майор Фонда, – добавила Гармония. – Недовольный. Он считает, что в реанимации работы не так уж много, а ему нужны люди на сортировке.

– Скажите ему, что он нам осточертел, – сказал Давид.

– Лучше выполните это поручение сами.

– С удовольствием, пусть он только зайдет ко мне.

Давид, понимая собственную значимость, пренебрежительно относился к субординации. В этот момент он начал «обрабатывать» входное и выходное отверстия, проделанные снарядом. Оставив в ране несколько дренажных трубок, ее зашили крупными стежками. Оперируемый все еще был жив.

Гармония снова вернулась, чтобы заняться раненым, то есть поддержать во время транспортировки громоздкий аппарат для переливания крови, которое предстояло продолжать. Только что, слава Богу, подвезли – раньше, чем было положено по расписанию, – новую порцию крови. Но порция эта оказалась меньше, чем предусматривалось. Значит, когда настанет утро, придется искать доноров.

Все со вздохом облегчения скидывали с себя маски, длинные халаты, перчатки, бахилы. Снова оказаться в одежде с короткими рукавами было наслаждением: можешь положить руки на пояс, распрямить спину; можешь сам вытереть пот на лбу; можешь почесать там, где чешется; онемение в ступнях проходит.

Всем кофе – это уж само собой разумеется. Лилиан, сняв шапочку, погрузила пальцы с коротко остриженными ногтями в свою рыжую шевелюру. Необычный шрам – должно быть, след какого-то несчастного случая в детстве, – огибавший левый глаз и задевавший щеку, придавал ее лицу какое-то особое очарование и казался белее обычного из-за подернутых синевой от утомления век. Настроение у присутствующих было двойственным: им было весело, потому что на время они что-то завершили, и грустно, потому что ничто здесь не может быть завершено окончательно и каждый следующий час готовит новые испытания. Вспомнили про Фонда, вдоволь позубоскалили на его счет. Хотя это были всего лишь слова. К самому Фонда неприязни не было, не любили лишь ту власть, которую он использовал не по делу; ему даже готовы были простить зазнайство, обусловленное его положением. Он по крайней мере работал, и все признавали это, не теряя надежды на его исправление.

Разговор зашел о воинских званиях. Лилиан и Вальтер, которые сидели, прислонившись спиной к переборке, на полу, тогда как остальные – на операционном столе с предусмотрительно закрепленными сгибами, снова стали вспоминать подробности визита неожиданно нагрянувшего к ним, когда они дежурили в одном маленьком тыловом госпитале, самого главнокомандующего.

– Дело обстояло так, – рассказывал Вальтер. – Я был в халате, а под ним только трусы – погода стояла жаркая. Я диктовал Лил служебный доклад; она тоже была в халате, а поскольку лифчик ей жал, она его сняла.

Не вставая с места, они с Лилиан хлопнули друг друга по ладони в знак солидарности.

– Все ясно, – сказал Костелло. – Вы занимались любовью.

– Ах, вовсе нет, – воскликнула Лилиан, – ты не угадал. И в самом деле, могли бы заниматься, но не занимались. И вообще никогда не занимались. Так уж получилось, непонятно почему. А сожаления – не наш жанр.

– Ты, Костелло, ничего не понимаешь, – сказал Вальтер. – Может быть, у меня были тогда другие увлечения, у Лилилан – тоже. Короче, мы работали и нам было очень скучно. Вдруг открывается дверь. Входит высокий мужчина, держится скромно, кепи держит под мышкой. Я сразу подумал: "Интересно, где я видел это лицо? Очень знакомое".

– Такое же ощущение возникло и у меня, – вставила Лилиан. – В какой-то момент я даже подумала, уж не оказался ли тут вдруг мой парикмахер, или, может, это доктор, лечивший моих родителей, или это старый дядюшка, давно потерявшийся из виду, или какой-нибудь еще знакомый.

– Этот человек подходит, значит, и тут я замечаю звезды на его погонах, вытягиваюсь по стойке «смирно». "Извините, пожалуйста, – говорит он, – что вошел к вам без предупреждения: я никого не встретил снаружи. Я попал в небольшую автомобильную аварию. Мой шофер ранен, надеюсь, не очень серьезно. Я оставил его в помещении охраны у входа. Мне хотелось бы, чтобы он побыл у вас несколько дней, у меня есть другой водитель. Я перепоручаю его вашим заботам. Я очень люблю этого юношу". Я пододвинул генералу кресло. Выразил желание тотчас пойти и осмотреть «юношу». Он сказал, что не надо. "Небольшая рана на лбу, сейчас увидите; я уверен, что он попал в хорошие руки. Нет ли у вас тут чего-нибудь прохладительного?"

– И тут я помчалась на нашу кухню, – сказала Лилиан. – Ведь я тоже успела сосчитать звезды на его мундире.

– А я уже понял, с кем имею дело, – продолжал Вальтер. – Лил быстро вернулась, застегнутая на все пуговицы, а я по-прежнему стою с голыми ногами; она принесла пиво и лимонад. Наш гость отпивает понемногу, смотрит на нас невозмутимым взглядом. "У меня есть для вас хорошая новость, – говорит он нам так, как будто мы знакомы друг с другом целую вечность. – Я только что взял с налету укрепленные гарнизоны Р. и Г.". И с этими словами он берет лист бумаги у меня на столе, достает из кармана авторучку и начинает объяснять, как это произошло. "Наши союзники хотели атаковать с моря. А я был не согласен. Ночью я провел свою дивизию X. между высотами 116 и 109 и утром атаковал, взяв противника в клещи с помощью двух других своих дивизий. Союзники поняли мой маневр и ударили сбоку. Полная победа".