Гармонист - [15]
— Работа что? работаю помаленьку...
— А я думал, что ты в ударниках теперь.
Никону показалось что Востреньких насмехается над ним, и он обиделся.
— Не всем же в ударниках... Которые и в умных ходят.
— Но, но! — погрозил пальцем Востреньких, — шутишь! Оставь, не подходящее это дело. Рассказывай лучше, как дела.
— Рассказывать нечего... Дела, как сажа бела.
— Значит, зря сюда перебрался?
— Почему зря? — уклончиво ответил Никон. — Не худо мне здесь...
— Знаешь, зачем мы сюда приехали?
— Знаю.
— Будем, значит, соревноваться?
— Собираются тут которые...
— А ты?
Никон поморщился.
— Неужто всем в это соревнование путаться! Хватит и других!..
Сбоку поглядев на него, Востреньких укоризненно заметил:
— Еще ты, Старухин, не обломался?.. А Завьялова мне все твердила, что ты непременно теперь в ударниках ходишь. Спорить со мной хотела! Ты знаешь, она ведь тоже сюда командирована...
— Знаю...
— Да ты что, — рассердился Востреньких, — этак со мною разговариваешь, точно милость мне какую оказываешь? Ты уж лучше прямо скажи, что тебе неохота, я и перестану!
— Нет, я ничего... — стал оправдываться Никон. — Я ничего. Я рад со знакомым встретиться.
— Вижу я, как ты рад!.. Ну, пока. Увидимся еще. Ты с Завьяловой повидайся, она хотела...
Никону стало неловко после этого разговора. Он сам сознавал, что разговаривал с Востреньких неладно, не так, как нужно было.
Но во время разговора боялся он выдать себя, боялся, что заметит Востреньких его смущение, и потому грубил.
О Милитине, расставшись с комсомольцем, Никон вспомнил с неожиданной теплотой: — «Ишь ты! спорить хотела за меня!» Но и тут охватило его смятение при мысли, что девушка зря надеялась на его ударничество.
Поэтому, встретившись вечером возле клуба с Милитиной, он решил было говорить с ней так же хмуро и угрюмо, как и с Востреньких, но девушка сразу обезоружила его.
— Никша! — радостно кинулась она к нему, и в голосе ее дрожала ласка, теплая и непритворная. — Ты пошто же это похудел? Здравствуй!
Ее горячая рука доверчиво и стремительно протянулась к нему. Он взял ее, ощутил теплоту мягкой ладони и крепко сжал в своей руке.
— Здравствуй, Милитина!
— Не соскучился ты по нас? — заглянула девушка ему в глаза. — Весело тебе тут?
— Какой! — махнул рукою Никон. — Тошный здесь народ.
— А разве мало тут девчат? Поди, крутишь с кем?
Никон в неожиданном искреннем порыве положил Милитине руку на локоть, потянул ее слегка к себе и взволнованно сказал:
— Не кручу, Милитина, нет! Я даже и не разглядывал, какие здесь девчата.
У девушки чуть-чуть вспыхнули румянцем щеки. Она потупила глаза.
— Играешь ты... — не подымая глаз, тихо напомнила она. — Наши поминают твою гармонь...
Никона обожгло воспоминание о гармони. Холодок прополз по его спине. «Поминают! Считают самым лучшим гармонистом, а вот теперь здесь послушают Баева, и...»
— Вы сколько времени здесь пробудете? — спросил он, переводя разговор на другое.
— До послезавтрого. Нам ведь на работу торопиться нужно! Вот договоримся с вашими насчет соцсоревнования и обратно.
— Ну, тогда досвиданья! — заторопился Никон.
— Не зайдешь в клуб-то? — огорчилась Милитина. — Там обсужденье будет.
— Может, после... — неуверенно пообещал Никон. И они расстались.
23
Расставшись с Милитиной, Никон не знал, что делать. Его тянуло в клуб, хотелось побыть с девушкой, поговорить с ней, послушать ее ласковых слов, но было боязно появиться на людях, снова встретиться с Востреньких, увидеть насмешливый взгляд Полторы-ноги и других.
Нерешительно побродил он по темным широким улицам поселка, послушал вечерние шумы: затихающий крик ребятишек, обрывок песни, гул проезжавшего в стороне грузовика, и все-таки решился пойти в клуб.
Там было шумно и многолюдно. Никон пробрался в толпе в угол, где на высокой красной подставке белел большой бюст Ленина, и уселся на свободное место. Очевидно, скоро должно было начаться что-то в зале со сценой, куда проходили неторопливо шахтеры. Никон обвел взглядом стены и заметил плакат:
— Заключим соцдоговор с Владимировскими копями! Выдвинем встречный план! Все на собрание!
Когда комната, где сидел Никон, почти опустела и издали призывно, в третий раз протрещал звонок, Никон поднялся и прошел в зал. На сцене уже рассаживался за красный стол президиум. Толпа гудела. По залу разносились восклицания, взрывы смеха, топот и шарканье ног. Оглянувшись и приискивая себе место поближе к выходу, Никон с удивлением увидел Покойника, а рядом с ним Степаниду. Забойщик немножко растерянно и косо поглядывал на своих соседей, зато Степанида широко рассевшись и выставив мощную грудь, весело поблескивала крепкими зубами и пялила на всех светлые глаза. Никон устроился недалеко от них. Степанида скоро заметила его и оживленно закивала ему головой. Никону стало неприятно от внимания женщины и он воровато повел глазами в одну, в другую сторону: не видят ли соседи, что с ним дружески и заигрывающе переглядывается эта толстуха.
В президиуме потеснились и там уселись делегаты Владимировских копей. Востреньких, Полторы-ноги и еще двое — устроились на средних местах развязно и непринужденно, а Милитина присела бочком с краю и, обливаясь горячей краской смущенья, не подымала глаз. Никон во все глаза стал смотреть на Милитину. Девушка, которую он знал хорошо, показалась ему сейчас совсем иной. Курносенькая Милитина с зардевшимися щеками, с шелковой красной косынкой, повязанной на голове, с ровной прядкой темных волос, выбившейся из под повязки, выглядела милой и заманчивой. Никону стало вдруг жарко и он заерзал на скамейке. Он вспомнил, что сам холодно и заносчиво отталкивал от себя девушку, а она вот какая! И наверное все парни на нее заглядываются. Он обвел взглядом по рядам и ему показалось, что, на самом деле, молодые шахтеры внимательно и жадно разглядывают Милитину. «Ишь, зарятся!» — угрюмо подумал он. И дальше его вдруг уколола мысль, что Милитина после его отъезда с Владимировских копей стала крутить с кем-нибудь из ребят и что теперь она уже не станет льнуть к нему, как раньше, «Такую обрядненькую да симпатичненькую, — с тоской подумал он, — неужели наши ребята пропустят?»
В повести «Сладкая полынь» рассказывается о трагической судьбе молодой партизанки Ксении, которая после окончания Гражданской войны вернулась в родную деревню, но не смогла найти себе место в новой жизни...
Роман Гольдберга посвящен жизни сибирской деревни в период обострения классовой борьбы, после проведения раскулачивания и коллективизации.Журнал «Сибирские огни», №1, 1934 г.
Рассказ о жуткой драме, разыгравшейся на угрюмых и суровых берегах Лены.Журнал «Сибирские записки», №3, 1916 г.
Общая тема цикла повестей и рассказов Исаака Гольдберга «Путь, не отмеченный на карте» — разложение и гибель колчаковщины.В рассказе, давшем название циклу, речь идет о судьбе одного из осколков разбитой белой армии. Небольшой офицерский отряд уходит от наступающих красных в глубь сибирской тайги...
Общая тема цикла повестей и рассказов Исаака Гольдберга «Путь, не отмеченный на карте» – разложение и гибель колчаковщины.Главный герой входящей в цикл повести «Болезнь», поручик Канабеевский, заболев тифом, отстает от своего карательного отряда и остается зимовать в небольшом сибирском селении...
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».