Она слегка двинула лопатками и сразу же стала подниматься над островом.
«Какой хороший сон, – обрадовалась Оля. – Только надо решить, где мне опуститься. Как-то неудобно – соберутся люди, начнут расспрашивать, удивляться… А что я им отвечу? Лучше я полечу прямо домой».
Как и многие другие городские люди, она очень плохо ориентировалась, а сверху было особенно трудно отличить, где ее улица.
«Нужно лететь так, как едет троллейбус, – решила Оля. – В троллейбусе не заблудишься».
Она поднялась еще выше и медленно, как крыльями, взмахивая руками, полетела к своему дому. Осторожно проскользнув над самой крышей, Оля опустилась на балкон на шестом этаже, где жила. Дверь на балкон была открыта. Она постояла минутку, прислушиваясь. Павел был на работе. Маринка – в детском саду. Оля вошла в комнату и вдруг с испугом увидела, что навстречу ей идет муж.
Павел изумленно уставился на Олю.
– Здравствуй, – весело сказала Оля. – Откуда ты взялся?
– …? – поперхнулся Павел. В одной руке он держал кусок хлеба, а в другой здоровенный кус ветчинно-рубленой колбасы, как отметила про себя Оля, от нее сильно пахло чесноком. – У меня – обед. А вот откуда ты взялась?
– Я была… на балконе.
– Что ты выдумываешь? Может, ты еще скажешь, что прилетела по воздуху? Я выходил на балкон. Там никого не было. Я еще с ума не сошел. Может, ты в шкафу сидела? И не одна?
Павел подошел к шкафу, раскрыл дверцы, заглянул, затем стал на колени, посмотрел под тахту.
– Выходи!
– Как тебе не стыдно, – сказала Оля. – Я сидела на балконе, мечтала, не хотела двигаться с места, особенно когда услышала, с каким аппетитом ты ешь на кухне.
Павел откусил кусок колбасы, которого вполне хватило бы Оле на завтрак.
Она пошла за Маринкой в детский сад. В гастрономе, где была очередь в колбасный отдел, Оля все время ловила себя на мысли, что ей хочется полетать. Хоть немного. Но она себя сдерживала-Боялась.
Ночью Оля тихонько встала. Луна висела на подкрашенном фонарями небе. За стеной что-то журчало так, словно там лилась вода. Маринка быстро и невнятно бормотала что-то во сне и вдруг по слогам сказала: «Ги-ги-ена».
«Не может быть, чтоб человеку снился такой длинный сон, – подумала Оля. – Сейчас я все узнаю».
Она вышла на балкон и стремительно рванулась вверх, больно ударилась плечом о балкон на седьмом этаже, отлетела в сторону, поглаживая рукой поцарапанное плечо, и уже медленней, уверенней приблизилась к окну своих соседей. Это была трехкомнатная квартира начальника отдела кадров конструкторского бюро, в котором работал муж. Начальник отдела кадров Петр Федорович Шевченко спал почему-то поперек тахты, полураздетый, ноги его в начищенных, словно лакированных, желтых полуботинках свешивались на пол.
Оля поднялась выше. Откуда-то едва слышно доносилась скрипка. Вальс. В лад музыке она покружилась над крышей. У самой ее щеки бесшумно пронеслась летучая мышь. Оля махнула на нее рукой, прошипела «киш», опустилась ниже и влетела прямо в свою балконную дверь. Замерев под потолком, она прислушалась к храпу Павла и опустилась на кровать. Ей очень захотелось спать.
«Павел когда-то обозвал меня ведьмой, – думала она. – Но разве ведьмы такие? Молодые, красивые и добрые? Или мне это только кажется, что я красивая и добрая? И вообще, разве ведьмы существовали на самом деле?»
Она заснула.
Утро, как всегда, началось в спешке, знакомой лишь пожарникам и солдатам, поднятым по боевой тревоге. Умыть и одеть Маринку. Приготовить и подать Павлу завтрак. Позавтракать самой. Не опоздать в детский сад. Вовремя поспеть на работу. И все время короткая, острая мысль: «Что же это было?… Неужели это было?»
– Проснись! – рявкнул Павел. – Что ты мне дала?
– А что?
– Ты соли мне насыпала в кофе. Соли! Попробуй!
Оля попробовала.
– Нет, – сказала она, – это – сода.
– Садитесь, – сказал Евгений Афанасьевич. Неподвижные лопасти вентилятора, который стоял на его столе, как-то обвисли и формой своей напоминали уши Микки Мауса. – Я хотел посоветоваться с вами по одному важному вопросу.
Оля напряглась, провела сзади обеими руками, оттянула платье и присела на краешек стула.
– Куда вы вчера исчезли?
– Не знаю, – не сразу ответила Оля. – Как-то странно получилось. Я не хотела…
Она замолчала. Евгений Афанасьевич тоже помолчал немного, встал из-за стола, подошел к открытому окну, посмотрел вниз, закрыл окно и вернулся на свое место.
– Да, действительно странно. И давно это с вами?
– Что? – спросила Оля, делая вид, что не понимает Евгения Афанасьевича.
– Ну вот это… что вы… Ну, как бы это сказать… вот так… за окно…
– Недавно, – сказала Оля. – Со вчерашнего дня.
И рассказала Евгению Афанасьевичу обо всем, что с ней случилось.
– Вы не шутите? – спросил потрясенный Евгений Афанасьевич.
– Ничуть.
– Вы только не сердитесь… Но вы в самом деле можете так вот подняться… Подождите, я только закрою дверь.
Он опустил защелку на английском замке. Оля прижала руками платье над коленками и, как воздушный шарик, поднялась к потолку.
– Осторожнее, – встревожился Евгений Афанасьевич, – не упадите.
Оля опустилась прямо на стул, все так же придерживая платье.
– Это замечательно, – помахивал пустым рукавом Евгений Афанасьевич. – Это великое открытие!
