Гарман и Ворше - [59]
Торпандер подошел к окну. Рама была новая, сделанная Томом Робсоном. Когда Торпандер положил руку на раму, Марианна снова улыбнулась. Он открыл окно и увидел по ее лицу, что она благодарила его.
Полуденное солнце светило в узкое ущелье между склоном обрыва и стеной дома, и лучи его падали прямо на новый оконный переплет и освещали кусочек пола. Далеко в городе в церкви звонили по покойнику. Звуки как бы ударялись о край обрыва и глухо отдавались в комнате.
Марианна повернулась к свету, и глаза ее стали удивительно ясными. Слабая тень румянца появилась на ее щеках. Торпандер никогда не видел ее такой прекрасной.
Пастор Мартенс вошел в комнату. Он тоже, как и Торпандер, был поражен видом больной, но в другом смысле. Она не показалась ему умирающей, и он не мог подавить в себе досаду на Мартина, который до такой степени преувеличил положение сестры, а ведь из-за этого он, пастор, может слишком поздно прийти к смертному одру консула Гармана.
Не понравилась ему и эта чудаковатая светло-коричневая фигура, которая беспрестанно кланялась ему. Возможно, что все это повлияло на слова, с которыми он обратился к больной.
Пастор сел около постели, заслонив окно. Большие глаза Марианны были устремлены на него. Он не хотел быть суровым, но эта женщина, которая лежала в постели перед ним, была ведь все-таки падшая женщина. В конце такой жизни вполне своевременно серьезно поговорить о греховных наслаждениях и о горьких последствиях порока.
В глазах Марианны появилось беспокойство; она посмотрела вокруг, взглянула на пастора, на Торпандера и с усилием повернулась лицом к стене.
Пастор собирался, конечно, закончить речь словами об «искуплении» даже и такой жизни; в тот момент, когда он говорил о раскаянии и прощении, вошла соседка, — она уходила домой, чтобы пообедать.
Женщина остановилась в ногах постели и, увидев лицо Марианны, сказала:
— Простите, господин пастор! Она умерла!
— Умерла?! — воскликнул пастор и быстро выпрямился. — Это поразительно!
Он взял свою шляпу, простился и вышел.
Женщина взяла руки мертвой и тщательно сложила их; затем засунула свои руки под одеяло и расправила ноги, чтобы труп не окоченел с согнутыми коленями.
Рот был полуоткрыт. Она закрыла его, но подбородок отвалился снова. Торпандер понял, чего искала женщина, и протянул ей свой фуляровый платок. Как хорошо, что платок не был в употреблении.
Женщина недоверчиво посмотрела на платок, но, убедившись, что он чистый, сложила его в узкую ленту и подвязала голову Марианны.
Торпандер стоял и смотрел на маленькое измученное лицо, окаймленное его красивым фуляровым платком, и ему казалось, что все-таки он, наконец, занял какое-то место в ее жизни: ее последняя улыбка, ее последний взгляд были обращены на него и к нему, она приняла от него первый и последний подарок. В сущности говоря, его сватовство окончилось лучше, чем он мог ожидать. Он поник головой и тихо заплакал, вытирая слезы портретом Авраама Линкольна.
Старик Андерс вошел, сел и стал в упор смотреть на труп; со дня пожара он был словно не в себе.
— Пойти мне к Захарии Снеткеру заказать гроб? — спросила соседка.
Не получив никакого ответа, она пошла заказать гроб по собственному усмотрению; конечно, он был ничем не лучше, чем все обычные гробы для людей из «West End».
Тем временем пастор Мартенс спешил в Сансгор. Смерть Марианны произвела на него удручающее впечатление, усугублявшее его дурное настроение.
Старухи и девушки снова высовывались из всех окон; пастор в «West End» — это было значительное событие! Компания мальчишек промаршировала мимо него; они нашли на берегу дохлую кошку, которую старший из мальчишек волочил за собой. Сзади всех шел крохотный мальчуган с материнским деревянным башмаком в руках и бумажным колпаком на голове. Все дети выступали чрезвычайно горделиво и звонкими голосами распевали народный гимн, вернее остроумный вариант его, очень популярный в «West End»:
Пастору пришлось пройти мимо этой маленькой шайки: их пение резало ему уши. Притом он мельком взглянул на кошку: она уже наполовину разложилась, и кожа клочьями висела на ней. Пастор Мартенс зажал рот платком: он опасался, что это зловоние вредно отразится на его здоровье.
Он шел так быстро, как только позволяли сутана и лужи грязи на улицах; он спешил поскорее выбраться из «West End» и, наконец, вздохнул с облегчением, остановившись у двери дома Гарманов. Но он пришел слишком поздно.
Консул умер полчаса тому назад, и пастор Мартенс отправился обратно в город. Было уже два или три часа пополудни, и в длинной черной сутане было очень жарко.
Мадам Расмуссен выбежала ему навстречу:
— Милейший господин пастор! Уже половина третьего! У вас такой изнуренный вид!
— Нужно радоваться, мадам Расмуссен, — отвечал пастор с тихой улыбкой, — нужно радоваться, когда нам посылаются тяжелые испытания!
— Ах! Какой замечательный человек этот пастор Мартенс! Какое у него ласковое и приветливое выражение лица, когда он сидит за обеденным столом; как он прекрасно выглядит! Ну, никто бы не мог заподозрить, что он носит парик!
Талантливый норвежский писатель и драматург Александр Хьелланн (1849–1906) является ярким представителем реалистического направления в литературе Норвегии. Вслед за Ибсеном, который своей социальной драмой обновил европейский театр, Хьелланн своим социальным романом во многом определил не только лицо норвежской реалистической литературы, но и то ведущее место, которое она занимает среди других западноевропейских литератур второй половины XIX века.
Талантливый норвежский писатель и драматург Александр Хьелланн (1849–1906) является ярким представителем реалистического направления в литературе Норвегии. Вслед за Ибсеном, который своей социальной драмой обновил европейский театр, Хьелланн своим социальным романом во многом определил не только лицо норвежской реалистической литературы, но и то ведущее место, которое она занимает среди других западноевропейских литератур второй половины XIX века.
Талантливый норвежский писатель и драматург Александр Хьелланн (1849–1906) является ярким представителем реалистического направления в литературе Норвегии. Вслед за Ибсеном, который своей социальной драмой обновил европейский театр, Хьелланн своим социальным романом во многом определил не только лицо норвежской реалистической литературы, но и то ведущее место, которое она занимает среди других западноевропейских литератур второй половины XIX века.
Талантливый норвежский писатель и драматург Александр Хьелланн (1849–1906) является ярким представителем реалистического направления в литературе Норвегии. Вслед за Ибсеном, который своей социальной драмой обновил европейский театр, Хьелланн своим социальным романом во многом определил не только лицо норвежской реалистической литературы, но и то ведущее место, которое она занимает среди других западноевропейских литератур второй половины XIX века.В настоящее издание вошли избранные новеллы и романы писателя.
Талантливый норвежский писатель и драматург Александр Хьелланн (1849–1906) является ярким представителем реалистического направления в литературе Норвегии. Вслед за Ибсеном, который своей социальной драмой обновил европейский театр, Хьелланн своим социальным романом во многом определил не только лицо норвежской реалистической литературы, но и то ведущее место, которое она занимает среди других западноевропейских литератур второй половины XIX века.
Талантливый норвежский писатель и драматург Александр Хьелланн (1849–1906) является ярким представителем реалистического направления в литературе Норвегии. Вслед за Ибсеном, который своей социальной драмой обновил европейский театр, Хьелланн своим социальным романом во многом определил не только лицо норвежской реалистической литературы, но и то ведущее место, которое она занимает среди других западноевропейских литератур второй половины XIX века.
Предательство Цезаря любимцем (а, возможно, и сыном) и гаучо его же крестником. Дабы история повторилась — один и тот же патетический вопль, подхваченный Шекспиром и Кеведо.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.