Гардарика, любовь моя - [3]

— Но мы Вами все же видим перед собой не призраков, а преступников, отравивших нашу землю и пытавшихся отравить наших сограждан. Какова их дальнейшая судьба?

— Я спешу напомнить и вам, и вашим зрителям об опасности, которую несут столь поспешные выводы. «Преступником» человека может назвать суд. Но я выскажу свое мнение — проступок этих людей на самом деле не так уж страшен. Я уверен, что большинство из них искренне заблуждается, они не знали, какую опасность таят в себе удобрения, вывезенные их работодателями из Китая. Они приехали сюда от той нищеты, которая окружала их, в надежде заработать. Гардарика даст им работу, сходную той, что они уже выполняли. На самом деле, мы должны понять этих людей этих людей… но главное — благодаря им, гражданам нашей страны нет нужды спускаться в угольные шахты, работать на урановых рудниках или на свалках радиоактивных отходов. В нашей стране всегда найдется теплое и светлое место даже для того, кто проник в нее нелегально. Поэтому — добро пожаловать, соседи, а ФНС уж постарается пополнять ряды работников.

Глава 2

Алексей Соснов, гражданин Гардарики 29 лет от роду, тележурналист, сел за свой рабочий стол, прокручивая в голове впечатления от рейда. Оттянувший плечи бронежилет он бросил в угол комфортабельной, но захламленной комнаты. Служащий его уровня имел право на отдельный кабинет, оборудованный мощным компьютером, позволяющим монтировать и просматривать сюжеты, маленьким набором бытовой техники, вроде холодильника и микроволновой печи и личным сейфом для спецснаряжения. Сейчас репортер, впрочем, не нуждался ни в одном из механизмов, облегчавших ему жизнь. Прикрыв глаза, он создавал в мыслях будущую передачу на историческую тематику.

Через минуту, словно проснувшись, он шевельнул рукой компьютерную мышь, и машина отозвалась шорохом жесткого диска. Поисковой программе потребовалось время, чтобы извлечь архивную запись — старый формат видеозаписей Dvcam, бывший в ходу в начале XXI века, могли распознать лишь редакционные компьютера. Наконец, экран мигнул и ожил.

— Потребовалось не одно десятилетие для того, чтобы наш народ не только понял, но и принял давно известную истину, — вещал внутри электронного нутра человек в поношенной зеленой форме, — Военный синдром возникает только в случае, если солдаты участвовали в локальных конфликтах. Вспомните нашу историю — разве после второй мировой войны кто-то говорил о комплексах солдат, о кризисах, срывах, которые случались с ними в мирное время? Нет, нет и еще раз нет. И причин тому несколько. Главная — то, что война середины ХХ века была делом всего народа. А значит, солдат своих понимали, им старались помочь, окружали заботой раненых и почетом демобилизованных. И вторая причина — наши воины вернулись домой победителями. Эти все сказано. Дайте человеку победу, не умаляйте его заслуг — и его психика будет в порядке. Поэтому я говорю о простом рецепте — отныне любой локальный конфликт будет объявлен делом народным. Террор отныне не просто бросает вызов обществу — любой акт означает объявление войны и обращаться с разжигателями конфликтов мы будем по законам военного времени… — Алексей остановил воспроизведение, скрипнув креслом поднялся из-за стола.

В нескольких шагах от его кабинета, в стеклянном шкафчике — на обозрение всем проходящим, стоял манекен, облаченный в военную форму. Репортер осторожно приоткрыл дверцу и потрогал пальцем один из небольших мешочков, пришитых к бронежилету. Они пружинили, словно наполненная водой грелка. Особый гель активной брони — он спас много жизней солдат, врачей и журналистов в последней войне. Жидкий в тепле, он густел до состояния пластилина на холоде, но твердел только от резкого удара. Невидимый под складками и ремнями, титановый каркас помогал распределить энергию удара. Пистолетная пуля от такого бронежилета отскакивала, автоматная — пробивала, но вязла и останавливалась керамическими пластинами, имевшимися внизу.

Алексей провел ладонью дальше, до свисавших клочьев изодранного кевлара посередине груди, до расколотых пластин брони. Не каждую пулю останавливал новый бронежилет… Этот принадлежал когда-то его коллеге, привезшему много уникальных репортажей с театра боевых действий двадцать лет назад.

«Там, где мы бывали, нам танков не давали

Но мы не терялись никогда — на пикапе драном,

В «Сфере», с автоматом, первыми мы брали города»

Старая, середины ХХ века песня была чуть переиначена более чем сто лет спустя. Но ее также напевали те, кто шел под огонь… Алексей стер невидимую пылинку с рукояти ножа — стальной, ощерившейся серрейтором «Осы» в пластиковых ножнах, пробежал рукой по пустому магазину автомата, висевшего на шее манекена.

— Что-то нашел интересное? — Шагов редактора отдела задумавшийся репортер не услышал.

— Думаю о прошлом и о войне…

— Да, это большая тема для исследований. Само по себе устройство нашего общества является источником для вдохновения. Смотри сам — редактор протянул руку и закрыл дверцу шкафа, — ранее никому в голову не приходило, что люди «мирных» профессий могут быть причислены к военизированным структурам. Милиция, пожарные, все эти СОБРы и ОМОНы прошлого — там все просто и ясно. Но почему-то никому не приходило в голову, что журналисты и учителя тоже могут стать хорошими воинами.